Всю ночь держали в реке, водили нагими по улицам: как воевали с «русским миром» в начале XX века

Русофобская истерия, начавшаяся после начала СВО, — явление далеко не новое. Судебные процессы над сторонниками русофильского движения на рубеже XIX и XX веков в Австро-Венгрии, в состав которой тогда входила Западная Украина, — одна из забытых страниц истории. Сегодня, когда происходит настоящая война с любыми проявлениями «русского мира», изучение этой темы становится актуальным как никогда раньше.

Как отмечает доцент СПбГУ Сергей Суляк, сегодня на Украине, освещая период накануне Первой мировой войны, «внедряют в массовое сознание ложный тезис о существовании этнического антагонизма между населением Галичины, Буковины, Подкарпатья (сегодняшней Западной Украины) и "москалями"». Однако такой подход явно искажает историческую реальность. К началу XX века там существовало мощное движение сторонников «русского мира» как среди интеллигенции, так и среди крестьян.

Русинский вопрос

В «лоскутной» Австро-Венгрии проживало больше 25 народов. Среди них были и потомки жителей юго-западных княжеств Древней Руси, оказавшиеся в империи Габсбургов в основном в результате разделов Речи Посполитой.

Они сохранили самоназвание «русины», которое упоминается еще в древнерусских литературных памятниках с X века.

По-немецки русины официально с 1848 года назывались Ruthenen, а их язык Ruthenisch (рутенский). К началу ХХ века в Галиции, Буковине, Закарпатье проживало около четырех миллионов русинов, населявших в основном сельскую местность. Только в августе 1917 года император Карл I изменил названия «рутены», «рутенский язык» на «украинцы» и «украинский язык» (Ukrainer, Ukrainisch).

Галицкие русофилы и украинофилы

С конца XVIII века среди русинов зародилось русофильское движение, активными деятелями которого стали так называемые будители — интеллигенты, задумавшиеся о роли своего народа в империи и его национальном самосознании. Так, автор «Истории Галицкой Руси» Денис Зубрицкий писал о «едином народе от Карпат до Камчатки».

Естественно, это движение вызывало обеспокоенность австрийских властей: они заблокировали ввоз русских книг (в 1822 году), запрещали употребление «московских слов», преследовали «неправильные» общественные организации и газеты. Третий том упомянутой «Истории» был изъят из обращения.

Во второй половине XIX века в противовес русофилам по принципу «разделяй и властвуй» официальная Вена поддержала украинских националистов — в среде русинской интеллигенции произошел раскол.

К началу Первой мировой войны последние занимали радикально антироссийские позиции. Так, в 1912 году на съезде во Львове они постановили: «На случай вооруженного конфликта между Австро-Венгрией и Россией, все украинское общество единодушно и решительно станет на стороне Австро-Венгрии, против Российской империи, как наибольшего врага Украины».

Чтобы подавлять русофильские настроения, властями инициировались и политические судебные процессы над активистами этого движения. Важную роль в их организации сыграл религиозный фактор — желание униатского населения вернуться к вере своих предков, православию.

Процесс Ольги Грабарь

В 1881 году жители галицкого села Гнилички обратились в львовскую консисторию с прошением открыть в нем отдельный униатский приход, в чем им было отказано. Тогда их помещик, граф Иероним Делла-Скала, предложил им перейти в православие и привезти священника из Буковины. Поддержал идею и известный русинский деятель Иван Наумович, к которому крестьяне обратились за советом.

Встревоженные власти немедленно разрешили открыть в селе униатский приход, но этим не ограничились. Они увязали инициативу местных жителей с приездом во Львов из своего имения в Словакии известного русинского деятеля Адольфа Добрянского с дочерью Ольгой Грабарь.

Встречи с единомышленниками и активная переписка Ольги (в том числе с жившим в России братом Мирославом) вызвали интерес полиции. В начале 1882 года Добрянские, Наумович и еще восемь человек (преимущественно редакторы русинских газет) были арестованы.

На суде им были предъявлены обвинения в государственной измене, в вину было поставлены идеи единства с русским народом и необходимости использовать единый русский литературный язык.

При этом австрийским полякам, например, не запрещалось осознавать свое единство с поляками Германии и России, использовать польский язык. В итоге обвинение в госизмене провалилось, но Наумовича приговорили к восьми месяцам тюремного заключения, Венедикта Площанского к пяти, а Олексу Залуского и Ивана Шпундера к трем за «нарушение общественного спокойствия».

Наумович был отлучен папой римским от церкви. Процессом воспользовались иезуиты, захватившие монастыри униатов. Добрянскому и дочери было запрещено жить в славянских областях империи, поэтому Адольф поселился в Инсбруке, а Ольга с сыновьями перебралась в Россию, где один из них, Игорь, стал выдающимся художником и искусствоведом.

Первый Мармарош-Сигетский процесс

На одном из воскресных богослужений в 1903 году в закарпатском селе Иза прихожане униатского храма спели Символ веры (краткое изложение основ вероучения) без католической вставки «и Сына». Это означало переход прихода в православие.

Как писал историк Федор Аристов, «тотчас село было наводнено венгерскими жандармами. Начался поголовный обыск, конфисковали все богослужебные книги и даже иконы. Жандармы простояли в Изе несколько месяцев, забирая у крестьян провизию и ничего за это не платя; всячески притесняли и оскорбляли народ и глумились над женщинами».

Поступок верующих не был спонтанным: местные жители до этого обращались к сербскому патриарху с просьбой послать священника, однако глава венгерского правительства Иштван Тиса сообщил, что сам император Франц-Иосиф возражает против этого.

Настойчивых крестьян привлекли к суду, было арестовано около 20 человек, обвиненных в госизмене и оскорблении униатской церкви. Семерым из них дали тюремный срок и оштрафовали.

При этом осудили их в итоге за «подстрекательство против мадьярской народности». Чтобы выплатить штраф, они были вынуждены продать все свое имущество и заняться поденным трудом. Также в селе была размещена постоянная жандармская команда, а за счет местных жителей для нее была построена казарма.

Второй Мармарош-Сигетский процесс

29 января 1913 года начался второй Мармарош-Сигетский процесс. Непокорная Иза продолжала оставаться центром православного движения для окрестных сел. В результате рейдов полиция задержала уже 189 человек, показания из которых выбивались силой.

Группу девушек, задержанных во время молитвы, всю ночь раздетыми держали в реке, обливали холодной водой. Двух женщин избили за попытку крестить детей у «неправильного» священника, а за проведение домашнего богослужения троих мужчин провели нагими по улицам.

В итоге перед судом предстало 94 человека. Прокурор сделал вывод, что подсудимые хотели отторгнуть от Австро-Венгрии в пользу России восточные земли. Среди предъявленных улик были виды киевских и афонских монастырей, православные книги и журналы, изданные в России.  Еще нелепее было фигурирование в обвинении номеров газеты «Русская правда», официально издававшейся в Буковине под контролем австрийских цензоров.

Однако главный обвиняемый в этот момент находился за пределами Австро-Венгрии. Этим человеком был иеромонах Алексий Кабалюк (в 2001 году был канонизирован как преподобный Алексий Карпаторусский), активный и любимый народом миссионер, благодаря которому около 35 тысяч униатов из окрестностей Изы вернулись в православие.

После обыска и конфискации у него церковных книг и утвари он уехал в США, где была большая община русинов, но, получив письмо с описанием суда, принял решение вернуться и сдался властям. В его требнике нашлась еще одна «улика» — вписанное для молитвы имя наследника российского престола цесаревича Алексея.

В итоге процесса 32 подсудимых были приговорены к различным срокам заключения и денежным штрафам.

Кабалюк был осужден на 4 года и 6 месяцев тюрьмы и оштрафован.  

Львовский процесс

Накануне Первой мировой войны давление на русофильское движение усилилось. В марте 1912 года по обвинению в госизмене были арестованы два православных священника — Игнатий Гудима и Максим Сандович, студент-юрист Василий Колдра и общественный деятель Семен Бендасюк. Они находились в тюрьме более двух лет, так как следствие затягивалось.

Сандовича обвиняли в якобы произведенных им в шпионских целях обмерах моста на реке Черемош. Суд начался только 9 марта 1914 года, вызвав большой резонанс в Европе и России. Поддержать подсудимых приехали депутаты российской Государственной думы.

В качестве свидетелей обвинения выступили сотрудники полиции, жители польской национальности и представитель украинского движения — адвокат из Коломыи Трилёвский. В защиту священников выступили прихожане. Дело начало сыпаться.

Переход в православие не был преступлением, любой язык можно было изучать на курсах, в том числе русский (курсы которого вели Колдра и Бендасюк), книги, имевшиеся у подсудимых, не были крамольными, улик для обвинения в шпионаже не нашлось.

6 июня 1914 года суд присяжных единогласно признал подсудимых невиновными. Бендасюк и Колдра получили разрешение выехать в Российскую империю, чем они и воспользовались. Гудима и Сандович вернулись в родные села, где их застало начало Первой мировой войны, принесшей русинам и им лично новые страдания.

Как видим, русофобия — это явление не наших дней, ее пестуют уже больше века.

Продолжение следует...