Такой должна быть идеальная школа: система образования первой советской Латвии

При советском строе школа была настоящей основой общества. Она давала воспитание, просвещала, формировала ответственную за себя и страну личность. Особенно высоким качеством школьного образования отличалась советская Латвия, где действовали специализированные школы и учебные заведения для детей с особыми потребностями. Масштаб школьного строительства в Прибалтике советского периода поражает воображение сегодняшнего читателя. Однако начиналось все в январе 1919 года, когда в Латвии была образована первая социалистическая республика.

Первые решения советского правительства Петра Стучки — бесплатное всеобщее образование для детей младше двенадцати лет — даже успело вступить в силу за пять месяцев социалистической республики, которая действовала с 3 января по 22 мая 1919 года.

Немного позже руководители той советской Латвии в лице комиссара просвещения Яниса Берзиня-Зиемелиса (партийные псевдонимы Павел Васильевич и Винтер) издали декрет, согласно которому обучение в латвийских школах должно вестись на родном языке учащегося. А основными языками в Латвии того периода были латышский, русский, немецкий, латгальский, идиш.

Одно из ключевых достижений комиссариата просвещения — отмена платы за обучение.

В прежние времена латышские родители зачастую вынуждены были оплачивать обучение собственных детей в волостных школах, что было по карману далеко не каждому, хотя крестьяне Лифляндии и Курляндии осознанно стремились дать образование своим детям. К тому же благодаря активной просветительской политике руководства края в лице российских чиновников многие дети, получавшие образование в 1870–1910-е годы, действительно умели хорошо читать и писать.

Но вопрос о всеобщем бесплатном образовании был положительно решен росчерками пера сначала Берзиня-Зиемелиса, а потом и главы советского правительства Петра Стучки.

В то же время советские власти Латвии 1919 года в соответствии с идеологией рабочего класса начали внедрять модель обязательного политехнического образования для детей до шестнадцати лет.

Поскольку руководству ЛССР представлялось, что состоявшийся член общества должен уметь работать своими руками и обладать инженерными навыками, с учетом промышленного прогресса был сделан акцент именно на политехнические дисциплины.

Впервые в истории Латвии именно правительство Стучки утвердило принцип трудовой школы и разделило ее на ступени: начальную школу (1-й ступени) с шестилетним сроком обучения и среднюю школу (2-й ступени) с четырехлетним сроком обучения.

Таким образом, перед детьми рабочих открывались перспективы получения среднего образования. Это было уникальное достижение советской перестройки системы образования, начавшейся после Октябрьской революции.

Все без исключения обретали право на получение знаний. За это право в более поздней буржуазной республике представители малоземельного крестьянства и городского пролетариата боролись особенно ожесточенно. Пробудившийся в прежние эпохи народ яростно сопротивлялся тому, что диктатура Карлиса Улманиса держала их во тьме неучения, и сегрегационная образовательная политика авторитарных властей Латвии второй половины 1930-х годов стала одной из главных причин массового недовольства людей.

Конечно, та советская республика практиковала материалистическое мировоззрение и исключила из образовательной программы Закон Божий. Это было идеологическое решение. В то же время комиссариат просвещения ставил перед собой задачу добиться всестороннего развития личности. Согласно докладам учителей Латвии, участвовавших в съезде конца января 1919 года, основное внимание следовало уделять родному языку, математике, естествознанию, истории и географии. При этом лишь часть школ использовала учебные планы и программы РСФСР, а другие учебные заведения выработали собственные (автономные) программы.

В том же январе 1919 года была начата серьезная методолого-академическая работа по составлению новых учебников.

Согласно еще одному постановлению, во всех школах советской Латвии вводилось бесплатное питание для учащихся. В современной же Латвии бесплатное питание для школьников находится под угрозой, ибо действующая министр образования переложила эту ответственность на плечи самоуправлений.

Все эти конструктивные перемены произошли именно в социалистической республике. Более того — с учетом малообеспеченности школьников правительство Стучки помогло многим детям с бесплатной одеждой и обувью.

Отметим, что сегодня в демократической Латвии действует множество гуманитарных программ, призванных организовать сбор пожертвований для особо нуждающихся жителей села. Только если советское правительство Латвии решило материальный вопрос еще в первый месяц своего существования, то сегодняшняя Латвия пришла к такому печальному результату после трех десятилетий своей истории.

В республике, охваченной войной, было много беспризорников. Для них Петр Стучка и Янис Берзинь-Зиемелис организовали приюты и интернаты. Была поставлена цель: ни один ребенок не должен остаться без попечения. Одновременно с этим советское правительство начало создавать сеть школ и детских садов. За пять месяцев социалистического строя существенно выросло число школ и учащихся. В конце 1918 года в Риге было 18 начальных школ (7,5 тысячи учащихся) и пять средних школ (примерно три тысячи учащихся). В свою очередь, на 1 марта 1919 года в Риге действовали 74 начальные школы (18,6 тысячи учащихся), а также 21 средняя школа (4,3 тысячи учащихся).

Рост был колоссальным, и вопросы образования и просвещения находились на особом счету у правительства, тем более что люди, возглавлявшие органы власти, состоялись благодаря тому, что в свое время им повезло учиться в хорошей волостной школе своего края.

Тогда же большое внимание было уделено и высшему образованию. Историческое основание первого в Риге университета состоялось 8 февраля 1919 года, когда по решению Стучки на базе Рижского политехнического института была создана Высшая школа Латвии (будущий Латвийский университет). Образование в ней было полностью бесплатным, а студентов принимали без вступительных экзаменов, что открыло путь к высшему образованию тысячам выпускников.

Организационные работы велись очень быстро. Уже 1 марта 1919 года было открыто пять факультетов: химический, сельскохозяйственный, механический, инженерный и архитектурный. Одновременно было принято решение о подготовке к открытию медицинского, ветеринарного и педагогического факультетов.

Образовательная программа первого в истории Латвии вуза была ориентирована на нужды общества, идущего к инженерно-техническому прогрессу, и коррелировала с установками на поэтапное развитие промышленности в республике.

Поскольку правительство Стучки, в отличие от правительства демократической Латвии начала 1990-х годов, не стремилось закрывать фабрики и заводы, а, наоборот, готовилось к открытию новых, ему требовались компетентные специалисты — инженеры, агрономы, химики, металлурги и машиностроители. Все эти профессии совершенно не востребованы в сегодняшней Латвии, отказавшейся от многолетней традиции производства как основы своей экономики.

В Высшей школе Латвии занятия начали 3 078 студентов. Комиссариат просвещения рассчитывал на рост числа тех, кто хотел получить высшее образование. По этой причине правительство советской Латвии планировало строительство новых учебных корпусов, лекционных залов и экспериментальных лабораторий, которые следовало оснастить по последнему слову техники.

Впрочем, власти задумывались не только о воспитании техников. Особое внимание уделялось и «лирической» составляющей. 4 мая 1919 года комиссариат просвещения издал решение об основании Мастерской пролетарского искусства (фактической Академии художеств Латвии). Мастерской было передано здание бывшего коммерческого училища на Николаевском бульваре, которое курировал рижский биржевой комитет. В то же время было готово и решение об основании Латвийской консерватории, но его принятию помешал захват Риги немецким ландесвером и белогвардейскими формированиями.

Наступление антибольшевистских сил прервало процесс формирования единой трудовой школы, остановило строительство системы дошкольных учебных заведений, а уже в межвоенной республике образование снова стало платным и доступным далеко не всем. Про бесплатное питание и обеспечение нуждающихся одеждой и обувью тоже можно было забыть. Между привилегированной чиновничьей прослойкой и сельскими батраками пролег непреодолимый раздел.

Если дети столичных бюрократов, высокопоставленных офицеров режима Улманиса и богатых землевладельцев — «новохозяев» — могли учиться в хороших школах и получать достойное образование, то дети крестьян такой возможности оказались лишены — за учебу платить было нечем.

К тому же отпрыски «богатеньких» и особенно потомки айзсаргов-националистов позволяли себе психологические издевательства по этническому признаку над менее обеспеченными сверстниками.

Постепенно к концу 1930-х годов право на образование на родном языке практически перестало соблюдаться. Число школ для национальных меньшинств подверглось существенному сокращению. Хорошее классическое образование на заре авторитарного режима в Латвии стало достоянием управленческой элиты. Такое жестокое социальное расслоение времен диктатуры Улманиса, проявившееся в образовательном неравноправии, было остановлено возникновением второй советской республики летом 1940 года.