ГДР сохраняет популярность у немцев, как у россиян Советский Союз

Спустя 30 лет после падения Берлинской стены раскол между Восточной и Западной Германией сохраняется, восточные немцы не чувствуют себя равноценными гражданами ФРГ и предаются «остальгии» по ГДР. Попытки властей объединенной Германии сравнивать ГДР с Третьим рейхом оканчиваются неудачей: восточные немцы все больше недовольны Берлином и тянутся к светлым воспоминаниям о ГДР, так же как в России — к памяти о СССР.

Феномен «остальгии» широко вошел в общественную жизнь Германии в 2004 году после выхода фильма «Гуд бай, Ленин!» Трагикомичная картина в антураже смены эпох заставила миллионы зрителей по-новому взглянуть на ГДР и её жителей. Сейчас, спустя почти 30 лет существования единого германского государства, «остальгия» продолжает оставаться частью культурного ландшафта как восточной, так и западной Германии.

В чем-то «остальгия» похожа на воспоминания российских граждан о Советском Союзе эпохи «застоя». Брежневский СССР вспоминают за фиксированные цены в магазинах, специфическую социально-политическую стабильность и особый духовный климат эпохи, сочетающий как культурный мейнстрим, так и полузапрещенные явления.

Для многих жителей постсоветского пространства Советский Союз — это еще и время детства или юности с яркостью воспоминаний и отсутствием житейских забот. Отталкиваясь от названия известной книги о позднем СССР Алексея Юрчака, можно сказать, что это было навсегда, пока не кончилось.

Схожие вещи коллективная память «осси» делает и с их восприятием ГДР. Никто не будет всерьез сравнивать автомобили «Трабант» и «Мерседес», но ведь, как говорят восточные немцы, «машины у нас были хуже, а люди лучше».

Разнообразие в продуктовых магазинах не шло ни в какое сравнение с ФРГ, но теперь многие товары, производимые в ГДР, обрели вторую популярность.

Ряд запоминающихся культурных феноменов вроде мультфильмов про «песочного человека», которые можно увидеть и на современном телевидении ФРГ, полюбились и среди «весси». Светофоры-«ампельманы» с идущим в шляпе пешеходом расположены и на перекрестках западногерманских городов. В конце концов, даже великие Rammstein ведут свою родословную от восточногерманской музыкальной тусовки.

Сильно помогает «остальгии» коммерческий интерес. Примыкающий к берлинскому «Музейному острову» музей истории ГДР не менее популярен, чем Пергамон-музей или Музей Боде. Гости музея с удовольствием ходят по интерьерам типичной восточногерманской квартиры, примеряют униформу Национальной народной армии и смотрят популярные в ГДР телепередачи.

Берлинская телебашня остается одним из символов города и популярным аттракционом для туристов, откуда открывается прекрасный вид на немецкую столицу. Наследие ГДР пытаются приспособить в туристических целях и небольшие восточные города, открывая тематические музеи и выставки.

«Остальгия» — это не только и не столько ностальгия по временам ГДР, сколько реакция восточных немцев на свое положение в объединенной Германии.

Для многих «осси» энтузиазм от новых возможностей, которые давала новая страна, вскоре сменился разочарованием и ощущением обмана. Как и в России 1990-х годов, здесь не всем удалось «вписаться в рынок», найти работу по душе и улучшить свой уровень жизни. В затруднительном положении оказались восточногерманские госслужащие, военные, полицейские и многие другие, получившие в новой ФРГ репутацию «неблагонадежных».

Спустя 30 лет после падения Стены сохраняется экономическая диспропорция между востоком и западом Германии. Налог «на солидарность» с восточными землями раздражает западногерманских бизнесменов, продолжающих, однако, его исправно уплачивать.

Выходцы из ГДР по-прежнему почти не представлены на руководящих должностях в государственных учреждениях или крупных компаниях.

Ситуацию усугубляет миграционный кризис.

Беженцы из ГДР могли лишь мечтать о том отношении, которое власти ФРГ демонстрируют афганцам, сирийцам и выходцам из Африки.

В то время как восточным немцам приходится прикладывать немало усилий, чтобы найти достойную работу и стать частью западногерманского общества, новых беженцев встречают с распростертыми объятиями на вокзалах, закрывая глаза на нарушение законов с их стороны.

«Осси» чувствуют себя чужими в собственной стране, где от их мнения ничего не зависит.

Беспорядки в Хемнице показали беспрецедентно высокий уровень недовольства восточных немцев политикой, проводимой Берлином.

По понятным причинам «остальгия» находит мало поддержки на государственном уровне. Самая известная представительница «осси» — канцлер Германии Ангела Меркель — старается избегать комплементарных высказываний в адрес ГДР.

На уровне исторической политики власти ФРГ стремятся, насколько это возможно, уровнять ГДР с Третьим рейхом, представляя государственное устройство как еще одну немецкую диктатуру.

Альтернативная модель развития германского государства, даже показавшая свою весьма относительную эффективность, плохо соотносится с современными идеологическими установками ФРГ, отрицающими любую альтернативу трансатлантической солидарности и ценностям евроинтеграции.

Впрочем, разочарование восточных немцев от своей старой-новой родины не стоит преувеличивать. Итогом краха ГДР стало долгожданное единство Германии. Для миллионов немцев на западе и востоке это событие было и остается исторической удачей. Родные и друзья, десятилетиями разделяемые, смогли беспрепятственно воссоединиться. Этот аргумент, безусловно, перекрывает трудности, которые многим из этих людей пришлось пройти после 1990 года.

«Остальгия» прочно вписалась в культуру памяти современной Германии. Вряд ли бывшие жители ГДР согласятся, что их жизнь в Восточной Германии была наполнена лишь выживанием в условиях «диктатуры» и мыслями о побеге на Запад. Она была насыщенной и многогранной, сочетающей уникальные культурные феномены и практики — так же как и жизнь в Советском Союзе.