«Ночь в музее» — проект, призванный популяризировать искусство. Но есть музеи, в которых ночь, тьма и беспросветность не заканчиваются никогда. Такие «культурные объекты» начали один за другим появляться после распада Советского Союза в бывших республиках и странах соцлагеря; их главная цель — рассказать свою версию «исторической правды», где СССР — это «оккупант». А первые музеи подобного рода открыли свои двери в Прибалтийских республиках.
В далеком 1970 году центр главного города Латвии обзавелся новым зданием — мрачноватым кубистическим сооружением, разместившим в себе филиал тогдашнего Латвийского музея революции. Филиал этот получил название Музея латышских красных стрелков, а само здание было выполнено как часть мемориального комплекса, посвященного упомянутым стрелкам. Комплекс, помимо музея, включал в себя тринадцатиметровую скульптуру, изображающую стоящих спинами друг к другу красных стрелков. И хотя не всем пришелся по нраву эстетически небесспорный мемориал, создатели как здания музея, так и скульптурной группы были удостоены Государственной премии СССР.
Музей очень быстро стал местной достопримечательностью, каждый год до самого конца 1980‑х его посещали порядка полутора сотен тысяч зрителей. В нём была собрана уникальная коллекция дневников, писем, служебных документов и полковых журналов, а также личных вещей латышских стрелков. Общее количество экспонатов превышало семь тысяч.
Но 1990‑е привнесли много нового в жизнь как людей, так и города. Латвия вышла из состава СССР, началась новая эпоха. Головной музей трансформировался в Военный музей Латвии — весьма старый и заслуженный, перебравшийся на новое место, а сам Музей красных стрелков прекратил свое существование.
В течение нескольких лет внутри шли ремонтные работы, когда же 1 июля 1993 года здание снова распахнуло свои двери, внутри обнаружился ни больше ни меньше Музей оккупации Латвии, созданный одноименным фондом.
Название не уточняет, кем была оккупирована Латвия, но тут приходят на помощь поясняющие материалы: экспозиция музея охватывает период с 1939‑го по 1991 год, когда «Латвия находилась под гнетом тоталитарного режима», а отдельные залы освещают все этапы так называемой оккупации:
· предысторию «оккупации» 1939 года, которая имеет точкой отсчета момент подписания секретного дополнительного протокола к пакту Молотова — Риббентропа о разграничении сфер интересов СССР и Германии в Восточной Европе от 23 августа 1939 года;
· первую советскую «оккупацию» 1940–1941 годов;
· фашистскую оккупацию 1941–1944 годов;
· вторую советскую «оккупацию» 1944–1991 годов.
То есть годы советской власти в Латвии приравнены к вторжению нацистской Германии, а то и превосходят его: как ни крути, а по времени «советская оккупация» длилась куда дольше.
Эту несложную мысль до местных жителей и особенно до туристов доносят тридцать тысяч экспонатов, размещенных на шестистах квадратных метрах. А люди, не особенно знакомые с историей, по крайней мере данного региона, зачастую доверчиво ее воспринимают.
В случае некоторых интуристов семя падает на благодатную почву. Русские посетители обычно выходят с гаммой переживаний на лицах от озадаченности до возмущения. Обстановку внутри помогают нагнетать приглушенный свет и жутковатая черно-серая с проблесками багряного цветовая гамма.
Отдельно надо упомянуть, что музей бесплатный. То есть, конечно, можно пожертвовать на его существование какую-то сумму, но и размер ее, и сам факт пожертвования остается полностью на совести посетителей. И вот тут назревает вопрос: почему же, например, нельзя представить себе тот же Лувр или Эрмитаж перебивающимися подобным образом, хотя они вроде бы делают благое дело — дальше некуда: несут искусство в массы? А тут который год живет и здравствует бесплатный музей, значит, его функционирование кто-то таки оплачивает.
Виденные нами бесплатные музеи все отличались той или иной концентрацией агитации, а то и откровенной пропаганды, оплачиваемой разными фондами, ассоциациями или правительством напрямую. В общем-то, в данном случае картина настолько типичная, что больше нечего и добавить.
Кроме того факта, что посещать данный музей должны в обязательном порядке все школьники Риги. Культурно-образовательный «выхлоп» от таких экскурсий каждый представит себе сам.
Но школьники — люди, так или иначе, подневольные, а иностранные граждане — не всегда. Для этого существует список Министерства иностранных дел, где напрямую сказано, что посещение в числе прочих данного музея является обязательным для иностранных делегаций.
Что же такого неоднозначного в экспозиции музея? Начать можно с любого места, благо материала хватит, но, как советовала Королева Белому кролику, начнем с начала. Буквально на первых шагах зрителей встречают взирающие на них сверху Сталин и Гитлер, чьи фотопортреты размещены в непосредственной близости друг от друга и имеют одинаковое оформление.
Следующие же экспонаты: фотографии и документальные материалы — представляют германскую армию в качестве освободителя от куда более сурового «оккупанта» — Советского Союза. Для человека, один из дедов которого дошел до Берлина, а второй являлся несовершеннолетним узником немецкого концлагеря, это уже повод содрогнуться.
И тут же неподалеку спокойно соседствуют антисемитские экспонаты, агитационные материалы, отличительные знаки для евреев, коих за время войны в Латвии погибло порядка семидесяти тысяч. Достаточно растиражировать лозунг «Жид — большевик!», и вот перед нами уже не геноцид, а справедливая месть и борьба за свободу.
Очень немногие из числа латышей брали на себя смелость как-то помогать истребляемым людям, передавать в гетто провизию и вещи, но лишь единицы рисковали настолько, чтобы укрывать евреев в своих домах.
В коллекции музея имеются и репродукции, на которых улыбающиеся латышки цветами встречают не менее улыбчивых солдат вермахта. Подпись под стендом гласит: «После года ужаса германская армия приветствовалась в качестве освободителей».
Этаким «противовесом» выступают многочисленные советские агитационные материалы: плакаты, листовки, фотографии демонстраций — и рядом макет барака для политзаключенных с подробным описанием концлагерного быта.
Целый простенок занят портретами участников национального сопротивления, в частности Союза офицеров и «Свободной Латвии», подробности пребывания которых в застенках НКВД и в ГУЛАГе смакуются с неким почти гурманским пристрастием.
Впрочем, и «освободителям» латыши радовались недолго: местное население начали угонять в Германию на принудительные работы, а оставшихся крестьян — облагать непосильными сборами и повинностями. Продовольственные нормы, регулируемые специальной карточной системой, весьма отличались для немцев и латышей отнюдь не в пользу последних. Да и сама национальная идентичность оказалась под угрозой: латышская символика запрещалась, литература испытывала гнет цензуры, из праздников остались те, что были установлены властью нацистов.
В вину Союзу вменяется и смерть сорока латышей, призванных в армию и отправленных воевать в Афганистан, а также аресты диссидентов в 1980‑х. На фоне всей этой беспросветности и описания кошмаров «оккупации» начинает интересовать вопрос о тех самых латышских красных стрелках, с которых всё начиналось.
Тысячи стрелков, отличающихся феноменальной дисциплиной и эффективностью, воинские подразделения, выросшие из добровольческих отрядов и воевавшие на всех фронтах Гражданской войны, в качестве элитных караульных защищавшие власть большевиков — их вскормила и вырастила какая-то другая Латвия? Если «советский террор» был куда страшнее «коричневой чумы», то отчего же при установлении той самой большевистской власти красные стрелки так рьяно ее защищали, ведь достаточно было всего пару раз нажать на курок…
Тем не менее историю пишут победители. Или, за неимением оных, выжившие. История Латвии переписывается прямо на глазах нынешнего поколения, для которого в Музее оккупации, например, проводятся не только бесплатные экскурсии, но и вечера антисоветских анекдотов — видимо, организаторы берут на вооружение логику «хорошо смеется тот, кто смеется последним». Правда, не всем жителям Латвии смешно.