Розенфельд: западные оценки успехов Эстонии не во всём объективны

Аналитический портал RuBaltic.Ru продолжает цикл интервью с ветеранами прибалтийской политики. Те, кто стоял у истоков постсоветского пути Латвии, Литвы и Эстонии, подводят итоги четвертьвекового политического транзита этих республик: какие государства мечтали построить отцы-основатели и что получилось в итоге. Сегодняшний собеседник в рамках данного цикла — Игорь Розенфельд, эстонский политолог, журналист, философ. С 1988‑го по 1991 год Розенфельд был участником «Народного фронта Эстонии».

Как изменилась за постсоветское время Эстония, каких успехов добилась и почему не сможет быть похожей на страны Северной Европы, Игорь РОЗЕНФЕЛЬД рассказал аналитическому порталу RuBaltic.Ru:

— Г‑н Розенфельд, Эстония вышла из состава СССР более четверти века назад. Чем за период своего постсоветского развития может гордиться эта прибалтийская страна?

— На мой взгляд, объективный подход к развитию Эстонии за последнюю четверть века должен быть критическим. Но стоит признавать также немалые достижения Эстонского государства за прошедшие 26 лет. 

Эстония может гордиться современными городами, такими как Таллин и Тарту, с достаточно высоким в сравнении с другими «посткоммунистическими» (и постсоветскими) странами уровнем жизни, нормальной инфраструктурой (дороги и прочее) в большинстве регионов. По этим параметрам Эстония отличается в лучшую сторону даже от прибалтийских соседей, например Латвии.

— В 2000‑е годы часто говорили об «эстонском экономическом чуде»: «умная» приватизация, привязка кроны к дойчемарке и т. д. — насколько сильно это повлияло на развитие Эстонии?

— В начале 2000‑х и в момент вступления Эстонии в ЕС развитие страны было весьма динамичным. Это было связано с начальным периодом рыночной экономики, в том числе отношений и связей с Европой. Ряд решений того времени был удачен. 

Однако была ли во всём справедлива эйфория правящих группировок в этой связи, например известное высказывание бывшего премьера Андруса Ансипа о вхождении Эстонии в пятерку наиболее богатых государств Европы. 

Постепенно выяснились существенные противоречия политики начала «нулевых», то есть политики начального постсоветского этапа, возглавляемой Партией реформ. Основным принципом этой политики было развитие эстонской экономики с опорой на «автоматическую роль рынка».

Но простое рыночное развитие Эстонии, как и других посткоммунистических стран, о чём мне приходилось писать в книге «Эстония до и после “бронзовой ночи”» (2009 г.), имело свои границы. Сейчас мы видим, что подъем экономики Эстонии затормозился, не достигнув уровня соседей по Северной Европе, например Финляндии и Швеции.

Это торможение, наряду с сохранением отставания по ряду параметров, в частности по размеру средних зарплат и пенсий, требует иной политики. Политики, отличной от той, которая проводилась до этого и которая создала в Эстонии обычные проблемы западной периферии, очевидные, например, в Латинской Америке.

Это, видимо, и определяет те перемены в эстонской политике, которые мы наблюдаем в последнее время, а именно «сдвиг влево» — приход левоцентристской коалиции в ноябре прошлого года. Важная сторона этих перемен — социальная ориентация экономики, попытка использования государственного регулирования (и даже госсектора) для ее подъема. 

С этой, нынешней точки зрения следует оценивать политику, в том числе в экономической области (например, приватизацию), и начального периода эстонской независимости. Возможно, ряд направлений экономики Эстонии можно было развивать иначе, чем это было сделано, не следуя политике «очистки площадки». Это касается и экономических связей с Россией.

— Этнический вопрос в Эстонии сегодня продолжает оставаться довольно острым. Почему более чем за четверть века так и не удалось решить эту проблему?

— Обостренность национального (этнического) вопроса — в Эстонии это отношения эстонского и русскоязычного населения — не является только эстонской спецификой.

Это особенность многих стран постсоветского и посткоммунистического пространства, в том числе Прибалтики и Украины.

Начальный период формирования рыночных структур в данных странах проходил под лозунгами жесткого национализма. В Эстонии эти лозунги озвучивают в первую очередь правоконсервативные партии типа IRL или EKRE. Эти партии поддерживает и Запад. Также на Западе поддерживают праволиберальные партии типа эстонской Партии реформ. На постсоветском пространстве такая политика сразу же приводит к противоречиям между коренным и русскоязычным населением.

Решить проблему национального противостояния невозможно, пока у власти находятся правые — правоконсервативные и праволиберальные группировки.

Более уравновешенное решение национальных проблем в Эстонии предлагает Центристская партия, которая смогла возглавить правящую коалицию только год назад.

— Как этнические противоречия влияют на развитие страны? И как можно преодолеть этнические противоречия в Эстонии?

— Ясно, что этнические противоречия влияют на развитие страны негативно. Преодоление этих противоречий возможно лишь в результате укрепления уравновешенного национального курса, который в Эстонии предлагают партии левоцентристского направления, в первую очередь Центристская партия и отчасти соцдемы. Мне кажутся важными сохранение у власти коалиции этих партий и усиление их влияния, в том числе и на будущих выборах в Рийгикогу.

 — Эстония сегодня позиционируется как наиболее успешное государство среди трех Прибалтийских стран. Во многих рейтингах (уровень свободы слова, уровень экономической свободы) Эстония занимает позиции выше соседей. Насколько это объективные показатели?

— Западные оценки успехов Эстонии имеют определенные основания, хотя и не во всём объективны. Говоря о политических свободах в Прибалтике, на Западе не упоминали о довольно жестком до последнего времени правом контроле в этих странах, то есть власти правых группировок с довольно жестким политическим нажимом на левые и центристские партии, в частности ту же Центристскую партию и ее активных деятелей. 

Этот нажим, который ослаб лишь едва ли не год назад, выражался как в организации прямых политических провокаций вроде, например, истории «бронзовых событий» апреля 2007 года, так и в политических преследованиях и информационных атаках на противников жесткого правого контроля, то есть власти правых партий. 

Можно вспомнить, например, высылку из Эстонии в январе 2015 года бывшего члена Европарламента Джульетто Кьезы. Лишь в последний год — после прихода к власти нынешней коалиции — ситуация в Эстонии стала в этом плане менее жесткой.

 — Существует мнение, что с течением времени Эстония по своему социально-экономическому и политическому устройству будет всё больше походить на Северные страны, отдаляясь от Латвии и Литвы. Согласны ли Вы с такой оценкой?

— Эстония несколько ближе к Северным странам, чем ее прибалтийские соседи. Однако развитие стран бывшего реального социализма всё же отличается от того, которое мы видим в Северной Европе.

Эстония вряд ли сможет полностью преодолеть свои восточноевропейские особенности, и это, вопреки мнению таких идеологов, как Марью Лауристин, имеет не только отрицательный смысл.

Мне кажется, Эстония, как и Восточная Европа в целом, может представить новые общественные варианты, которые имеют также и положительные отличия от западноевропейских.

— С учетом текущих демографических, экономических, технологических и геополитических тенденций, какой Вам представляется Эстония через десять лет?

— Нынешнее развитие Эстонии имеет ряд отрицательных тенденций, в частности в отношении общей численности населения и ослабления регионов в пользу столичного Таллина. Уменьшается и темп роста экономики.

При этом, мне кажется, в стране есть условия и возможности, чтобы преодолеть эти тенденции.