«Прогнозировать окупаемость СПГ терминала на Балтике очень трудно»

Министры экономики Эстонии и Финляндии признали наличие разногласий между двумя странами по вопросу местоположения терминала сжиженного природного газа (СПГ) в регионе Балтийского моря. В это же время президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес заявил, что обсуждение проекта Висагинской АЭС в Литве слишком затянулось. Об основных энергетических темах в Эстонии и соседних странах региона в интервью порталу RuBALTIC.Ru рассказал доктор технических наук, декан факультета энергетики Таллинского технического университета, председатель Союза инженеров Эстонии Арви ХАМБУРГ:

- Г-н Хамбург, представители Эстонии и Финляндии недавно признали разногласия по поводу места строительства СПГ терминала. Почему для обеих стран важно, чтобы терминал строился именно у них?

- Этот разговор о местоположении терминала длится уже несколько лет, и разногласия существуют не только по стране, но и по конкретному месту: есть варианты в Эстонии, есть варианты в Финляндии. Предварительная информация такая, что осталось два приоритетных места, и Финляндия с Эстонией спорят, какое из этих мест выгоднее экономически и экологически. За последние годы было несколько исследований, разные иностранные фирмы проводили эти исследования, в том числе одно исследование, заказанное Еврокомиссией, которая не отдала предпочтения ни одному, ни другому проекту.

Дело в том, что в рамках Baltic integration plan, предусмотренного Еврокомиссией, у трех балтийских государств, а также Финляндии должен быть только один терминал сжиженного природного газа; если такой терминал будет, то Еврокомиссия согласится его софинансировать.

Вопрос о том, каким будет это софинансирование, остается открытым – понятно, что не 100%, но пока даже нельзя сказать больше или меньше 50%. Я так понимаю, постановили, что Еврокомиссия закажет еще одно исследование, которое уточнит, где выгоднее строить в этом регионе «3+1». Так что я бы не стал говорить о разногласиях Эстонии и Финляндии по поводу СПГ терминала, потому что если финансировать будет Еврокомиссия, то и последнее слово останется за ЕК.

- Выгоден ли экономически существующий проект СПГ терминала? Может ли он окупиться и быть рентабельным?

- Это трудно сказать. Обычно исторически было так, что сжиженный природный газ на 10% дороже газа от газопровода. Это нормальное положение вещей. Однако сейчас происходит деформация газового рынка, связанная с открытием американцами сланцевого газа, что вызвало большое колебание цен на СПГ. Основные потребители СПГ – США, Япония, Южная Корея - сейчас имеют возможность получать сланцевый газ. От этого его цена колеблется.

Поэтому прогнозировать рентабельность и окупаемость СПГ терминала сейчас очень трудно – почти нереально пока сказать окупится ли СПГ терминал или окажется неконкурентоспособен.

Другой аспект: все энергосистемы, в том числе работающие на газе, должны иметь запас. И вот если есть СПГ терминал, то это запас: имея его в виду, можно заключать договоры с другими поставщиками энергии. Бесперебойное снабжение с помощью сжиженного природного газа в целях обеспечения безопасности – это реальность: энергопроизводящая индустрия может рассчитывать на него как на гарантию того, что никогда не прервется цикл производства энергии.

- Ваш коллега, ректор Таллинского Института экономики и управления ECOMEN Ханон Барабанер в интервью нашему порталу говорил, что у Эстонии еще с советских времен существует опыт добычи и переработки сланцевого газа. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом опыте. Сохранились ли те технологии и производственные мощности, используются ли они сейчас?

- В данном случае термин «сланцевый газ» не является переводом английского shale gas. Shale gas – это технология, открытая американцами в прошлом десятилетии. Сланцевый газ в советской Эстонии добывали в Кохтла-Ярве на северо-востоке Эстонии для обеспечения газом Ленинграда. В середине 1950-х в большом объеме появился природный газ, и тогда сланцевый газ из Эстонии стал неконкурентоспособным. Тогда эти трубопроводы из Кохтла-Ярве переложили в другом направлении, и Ленинград стал обеспечиваться газом из РСФСР.

Этой технологией мы владеем. Она была внедрена в действие во время Второй мировой войны, а разрабатывалась еще раньше. Но сейчас стоит вопрос о конкурентоспособности этой технологии. Она неконкурентоспособна, поэтому из сланца мы сейчас делаем жидкое топливо.

- Президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес на днях раскритиковал задержки в осуществлении проекта Висагинской АЭС. Верят ли в Эстонии, что этот проект все же состоится?

- Я не знаю точной цитаты президента. Я знаю, что в Эстонии требуются источники энергии, причем не восстанавливаемые (ветряки, солнечные батареи), которые ненадежны и малоэффективны. Должны быть надежные, управляемые источники. Во-первых, это сланец, но дело в том, что здесь Эстония сталкивается с очень жесткой экологической политикой Евросоюза. Во-вторых, очень высока стоимость производства единицы этой энергии.

Гидроэнергетики у нас нет, поэтому вторая альтернатива – это атомная энергетика, и тут возникает развилка: либо строить АЭС самим, либо в партнерстве с кем-то. С кем? Вариантов два – Литва и Финляндия.

Литва имеет инфраструктуру и опыт производства атомной энергии. Другое дело, что этот проект Висагинской АЭС уж слишком затянулся. Очень долго принимается решение.

Я не знаю точно, что говорил президент Ильвес, повторюсь. Я всю эту неделю был в заграничной командировке и не в курсе последних новостей. Но переговоры по литовской электростанции идут очень долго, и чем дольше они идут, тем сильнее сомнения в том, что окупятся очень серьезные инвестиции, которые Эстония должна будет вложить в этот проект. Есть еще экологический аспект – атомная безопасность – это не шутки.

- Президент Ильвес, собственно, сказал то же, что и вы: обсуждение Висагинского проекта слишком затянулось.

- Да, уже 7 лет ведь обсуждается. Кроме того, в Литве был референдум, на нем люди проголосовали против АЭС. Это тоже серьезный сигнал для эстонского правительства: сложно что-то планировать, если вдруг на референдуме эстонский народ выскажется против.

Идти против результатов референдума и строить очень крупный, дорогой и потенциально опасный проект – это нереально.