В Эстонии обеспокоены состоянием транзитной отрасли. На проведенном в Рийгикогу совещании было констатировано, что цены в транзитной сфере не выдерживают конкуренции. Звучат предложения с целью исправления ситуации снизить тарифы и поменьше раздражать Россию. О действенности данных мер RuBaltic.Ru поговорил с президентом Российской ассоциации прибалтийских исследований, доктором экономических наук, профессором СПбГУ Николаем МЕЖЕВИЧЕМ.
— Николай Маратович, депутаты Рийгикогу обсуждали состояние транзитной отрасли и пришли к выводу, что практикуемая в Эстонии модель ценообразования неконкурентоспособна. На Ваш взгляд, с чем это связано?
— Проблему стоит разделить на две части: экономическую и политическую. Начнем с экономики: безусловно, стоимость рабочей силы в Эстонии выше, чем в России, — это факт. Ни одно правительство и ни один президент изменить эту ситуацию не может. При этом данный показатель является ключевым для оценки экономических аспектов транзита. И это только часть проблемы, ведь в ряде случаев транзит идет по более дорогим маршрутам в силу выгодной логистики и качественного сервиса. И самое главное, транзит идет туда, где есть благоприятный политический и бизнес-климат.
В Прибалтике в целом и в Эстонии в частности подобный благоприятный бизнес-климат был и кончился навсегда в 2007 году.
Любой эстонский эксперт прекрасно знает, что 10 лет назад российско-эстонские отношения прошли практически необратимую точку, которой стала фактическая ликвидация «Бронзового солдата» в Таллине. За ней последовал жесткий разгон протестующих, в основном русскоязычных, при котором погиб гражданин России Дмитрий Ганин, о чём эстонские правоохранительные органы молчат до сих пор. После этого транзит начал сокращаться, временами резко, временами не очень, но тенденция обозначилась очень четко.
Предвидя неизбежность трудностей, Россия успела подготовить «пути отступления», построив транспортную инфраструктуру на берегах Финского залива. И то процесс переброски грузов на российские порты мог затянуться на десятилетия, если бы двусторонние отношения с каждым годом не ухудшались. Надежды на то, что эстонские политики поднимутся над своими историко-культурными комплексами, не оправдались.
Сейчас, в 2017 году, есть основания предполагать, что этого уже не произойдет никогда. Торгово-экономические отношения будут стремиться к нулю, соответственно, транзит, приносящий 10–13% бюджетных доходов, тоже уйдет.
Транзита из азиатских стран тоже не будет, потому что он должен «приходить» по железной дороге через территорию России.
— Чтобы исправить положение, депутаты предложили понизить тарифы. Данная мера способна помочь транзиту?
— Эстонский транзит нерентабелен в любом случае. Единственный вариант — работать себе в убыток. Но, даже работая в убыток, вы обязаны исходить из того, что между соседями существуют нормальные торговые отношения. Между Россией и Эстонией их нет.
Когда Эстония непосредственно на линии государственной границы проводит военный парад с участием солдат и техники армии США, говорить о транзите бессмысленно. Не стоит себя обманывать. Экономические эксперты, такие как Тийт Вяхи и Райво Варе, ситуацию изменить не смогут, потому что они не имеют политического веса.
— Звучали также предложения поумерить риторику и воздержаться от посыла Москве особенно агрессивных сигналов. Это изменит ситуацию?
— Уже нет. Представьте, что хорошие врачи собираются оживлять покойника, который уже много лет лежит в морге. Доступнее не выразиться.
— Эстонский эксперт-транспортник Сулев Лоо недавно в интервью сказал, что в Латвии дела идут лучше, потому что она «воспользовалась» «Бронзовой ночью», чтобы перехватить на себя транзитные потоки. Получается, латыши оказались прозорливее?
— Продолжим аналогию с моргом. Помимо мертвеца, есть человек, который скончается скоро, и все врачи уже понимают, что, собственно, он почти тоже покойник. Но клятва Гиппократа обязывает его лечить. На фоне эстонского транзита ситуация в Латвии действительно выглядит лучше.
Однако латвийский транзит также обречен, потому что Латвия занимает такую же позицию в оборонной и внешней политике, как и Эстония. В Латвии тоже существует институт неграждан.
Поэтому эффективного диалога быть не может. Есть определенные нюансы: например, с Латвией, в отличие от Эстонии, подписан договор о границе, так что в Латвии пока дела идут чуть лучше.
— Вы упоминали, что ухудшение экономических отношений необратимо. Всё же, как Вам кажется, при каких условиях экономические связи стали бы расти?
— Рискну предположить, что Россию бы устроило восстановление прав всех людей, которые были лишены гражданства в начале 90‑х. Могут ли Эстония и Латвия пойти на это? Исключено. Выбирая между смертью государственной системы и шагами навстречу русскоязычным, Таллин и Рига выберут смерть.