Красивая «витрина» Прибалтики находится на пороге отключения света

С момента распада Советского Союза отношения между Россией и республиками Прибалтики всегда были, мягко говоря, натянутыми. Но после начала специальной военной операции власти Литвы, Латвии и Эстонии встали в авангарде антироссийской истерии Запада и с упоением «стреляют себе в ноги», разрушая собственные экономики. Почему именно в странах Балтии был запущен процесс развала СССР? Как глубоко там укоренилась русофобия? Что им дала интеграция в ЕС и НАТО? Сколько еще Евросоюз сможет поддерживать Вильнюс, Ригу и Таллин дотациями? На эти и другие вопросы в интервью RuBaltic.Ru ответил доктор экономических наук, профессор кафедры европейских исследований факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета, специалист в вопросах международных отношений в регионе Балтийского моря, политической истории и экономики стран Балтии Николай МЕЖЕВИЧ.

— Прибалтийские республики являются наиболее антироссийски настроенными государствами с момента развала СССР. В принципе, и сами процессы его распада стартовали именно там. Чем объясняется подобный факт?

— Наверное, соглашусь — распад Советского Союза в географическом плане начался именно с Прибалтики. С Литвы. Именно она была в авангарде этих процессов. И Эстония, и Латвия, из чувства безопасности пропустили вперед Литву, понимая, что ее позиция будет более жесткой, что ее население в политическом и этническом плане более монолитно и поэтому, скажем так, все возможные сложные результаты от отношений с союзным центром пусть сначала проявятся там, а мы посмотрим.

Если все совсем уж быстро начнет распадаться — поддержим Вильнюс, а если этот процесс пойдет несколько сложнее, чем мы думали — будем выжидать удобного случая. Иными словами, литовский сценарий отличался от латвийского, а латвийский — от эстонского. Формально, самым спокойным был эстонский — без жертв.

Почему Прибалтика? Безусловно, она в меньшей степени была подвержена советскому влиянию.

В 1985-м, а точнее в 1986–1987 годах, когда началась «перестройка», жили люди, которым в 1940 году было по 20 лет. То есть, в 1985-м им было по 65. По нынешним меркам не так уж и много. Они помнили, как выглядела жизнь в условиях (не могу сказать «в условиях демократии», потому что ее в Прибалтике никогда не было) рыночной экономики. Это есть факт! И они помнили жизнь в национальных государствах.

Ничего подобного не было ни в России, ни в Беларуси, ни на Украине, ни в Закавказье или Центральной Азии. Так что, когда Михаил Горбачев призывал к пролетарской сознательности или особенно когда в начале своей карьеры в Москве говорил об особенной человеческой общности «советский народ», то в Таллинне, Риге и Вильнюсе это даже не вызывало смеха, это вызывало глубокое удивление. Поэтому, да, конечно же, роль Прибалтики здесь является определяющей.

— Если посмотреть на национальный состав населения, то в Латвии и Эстонии значительная его часть — русские или русскоязычные. Почему это практически не повлияло на общественно-политические процессы в этих странах?

— Именно национальный состав населения выдвинул Литву на первый план в процессах разрушения Советского Союза. Руководству в Вильнюсе не надо было опасаться за свой тыл, за Ригу, за Таллин. Как человек, который непрерывно бывал во всех прибалтийских столицах в 1980-е годы, могу сказать, что в Таллине и Риге некоторые люди не очень хотели поддерживать беседу на русском языке, хотя было абсолютно очевидно, что они его хорошо знают.

В крайнем случае они комментировали свое нежелание разговаривать на русском на этом самом русском языке.

В Вильнюсе же можно было встретить прохожего, который очень даже хотел помочь вам пройти в сторону железнодорожного вокзала или башни Гедеминаса, но не знал, как это сказать по-русски. Я, например, сталкивался с ситуацией, когда в ответ на эту просьбу, изложенную на русском, услышал ответ на польском. Но чаще всего литовцы вежливо отвечали, что не могут это все объяснить на русском языке.

— Страны Балтии были очень быстро интегрированы в НАТО и ЕС. В чем причина такого предпочтения Запада перед другими бывшими союзными республиками?

— Интеграция Литвы, Латвии и Эстонии в эти структуры представляется достаточно закономерной. Действительно, на первом этапе, который следует датировать 1990-1993 годами, эти три страны пытались позиционировать себя как нейтральные. Но делали это не столько для себя, сколько для нас.

Это было связано с тем, что на тот момент на их территории находились бывшие советские, а потом уже российские войска. Как только они были выведены, как-либо стесняться в проявлении своих геополитических эмоций и амбиций в Вильнюсе, Риге и Таллине перестали.

Почему же их так легко и быстро приняли? Безусловно, в отличие от Украины, Молдовы, Беларуси или Грузии эти страны имели государственный статус с 1920 по 1940 годы и поэтому имели другой имидж в глазах Брюсселя и Монса.

Также надо указать, что достаточно мощные, хотя и количественно некрупные эмигрантские группы, представляющие эти три республики, активно действовали и в Британии, и в Германии, и в США. Они лоббировали как восстановление, с их точки зрения, независимости, так и их интеграцию в НАТО и ЕС. 

Президент Эстонии Леннарт Мери еще в 1993 году прямо сказал, выступая перед парламентом, что есть не три, а всего два пути. Первый — в СНГ, второй — в НАТО. Его спросили: «Ну а путь независимых государств?» Он ответил, что фактически его не существует, а поскольку движение в СНГ никого из эстонцев не устраивает, то интеграция в НАТО представляется как единственно возможная форма. Такая бескомпромиссная позиция, конечно же, была услышана нашими оппонентами и реализована в рамках интеграции в НАТО и ЕС.

— Почему вступление в ЕС привело к экономической деградации Прибалтики вместо ожидаемого подъема и процветания?

— Что касается экономики. Насколько велик был спад или, наоборот, подъем в уровнях социально-экономического развития Литвы, Латвии и Эстонии начиная с 1990-1991 годов? Вопрос достаточно запутанный.

Дело в том, что сегодня из Вильнюса, Риги и Таллина мы очень часто можем услышать: «Ну вот смотрите, мы на постсоветском пространстве лидеры! Мы чувствуем себя богаче, обеспеченнее, чем Россия, Беларусь, Армения, Казахстан, Азербайджан и так далее». И, в общем то, это правда. Но это не вся правда!

Дело в том, что в 1991 году, когда Советский Союз прекратил свое существование, была ровно такая же ситуация. ЛитССР, ЛатССР и ЭССР были богаче остальных союзных республик.

То есть, в силу ряда причин, страны Прибалтики имели привилегии при распределении национального богатства всего СССР. Поэтому изначально стартовые позиции, условно говоря, на 1 января 1992 года у них были гораздо лучше, чем у русских, белорусов, украинцев или таджиков.

Поэтому, когда сегодня Вильнюс, Рига и Таллин говорят, что у них ВВП-ППС на душу населения выше, чем в России или Беларуси — это правда. Но разница между нашими государствами примерно такая же, какая и была в 1991 году. То есть, никто никого не обогнал, никто никого не догнал.

Но есть такая русская поговорка, имеющая свои аналоги и в английском, — «цыплят по осени считают». Вот, если мы начнем считать этих «экономических цыплят по осени» и посмотрим, что будет по итогам нынешнего кризиса в Евросоюзе, то, я думаю, увидим не столько падение экономик Германии, Бельгии или Голландии, сколько — Литвы, Латвии и Эстонии.

На сегодняшний день эти лимитрофные государства действительно создали более-менее эффективную сервисную экономику, которая вполне может существовать при условии 25%-х по отношению к общей части бюджета дотациях. Но если таких дотаций нет, то и экономики нет.

То есть, если вам не хватает до сбалансированного бюджета даже не 25%, а 10%, то, в общем, уже неважно сколько не хватает. Вы эти средства будете заимствовать в лучшем случае, но на определенном этапе вам скажут: «Простите, а чем вы будете отдавать?»

А вот отдавать нечем потому, что в аналогичной ситуации нам, Китаю или США всегда предложат какие-то схемы, связанные с природными богатствами, технологиями и так далее. Здесь ничего этого нет!

Поэтому банкротство для Прибалтики не может быть техническим, оно может быть только абсолютным.

Справедливым будет вопрос: почему этого еще не произошло? А потому, что Прибалтика находилась на особом счету в Евросоюзе, как некая демонстрационная площадка для Москвы и Минска, на каком-то этапе еще и Киева — что могло бы быть с вами, если бы вы приняли модель «еврорастворения». Не интеграции, а растворения! Но теперь на поддержание красивой витрины нет лишних денег и рано или поздно от нее отключат свет.

Продолжение следует…