Война в Южной Осетии породила настоящий спор о природе последствий в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Сегодня видно, как ударная волна конфликта быстро распространяется и затрагивает все более отдаленные регионы. Она, прежде всего, стала прообразом для текущей дестабилизирующей политики США, осуществляемой как напрямую, так и через своих «неоконсервативных» проводников в Европе. С этой точки зрения фактор войны в Южной Осетии не может не учитываться в современных геополитических процессах. RuBaltic.Ru представляет Вашему вниманию вторую часть статьи профессора экономики, Директора исследовательского центра ЦЭМИ в Высшей школе социальных наук в Париже Жака САПИРА. Первую часть статьи можно найти здесь.
2. Положила ли война в Осетии начало новой «холодной войне»?
Логичным является вопрос, является ли новая «холодная» война результатом распространения шоковых волн осетинского конфликта. На первый взгляд, есть ряд соображений в пользу отрицательного ответа на этот вопрос. Прежде всего, отсутствие идеологического противостояния между двумя странами. Россия не пошла по стопам СССР в гонке за глобальное господство и не соперничала с Америкой за роль эталонной социальной и экономической модели. Москва больше не стремится стать «Третьим Римом». И хотя Россия ревностно защищает свои национальные интересы, эти действия вписываются в постсоветскую логику. Надо отметить, что сегодняшний мир сильно отличается от мира образца 1945 г.
Развязывание «холодной» войны стало возможным только в контексте послевоенной ситуации, когда Европа вышла из Второй мировой войны обескровленной, что в тех условиях сделало логичным противоборство между СССР и Америкой за мировое господство. В сегодняшнем многополярном мире мы далеки от этого.
Это, кстати, является одной из причин, по которым угроза применения США экономических «санкций» против России, а также — некоторых европейских стран, в конце августа 2008 г. не конкретизировалась, в отличие от 2014 г. Надо понимать разницу между 2008 и 2014 годами.
Сегодняшние санкции в большей степени затрагивают Европейский союз, нежели Россию. Санкции имеют смысл в отношении ограниченного числа стран, обладающих фактической высокотехнологичной, промышленной и финансовой монополией. В последние двадцать лет развитие мировой экономики шло таким образом, что сегодня все выглядит иначе. Появление новых индустриальных гигантов в Азии (Китай, Индия, а также «малые драконы»), модернизация промышленного комплекса России, развитие ряда стран Латинской Америки способствовали гораздо более широкому распространению технологий и ноу-хау, нежели в 1950–1980 гг.
За последние десять лет развивающиеся страны стали основными держателями золотовалютных резервов и капиталов, в то время как США вступили в финансовый кризис, достигший своего апогея в 2008 г. Дискуссия о санкциях была характерна в ходе XX века. Лига наций безуспешно практиковала санкции, к примеру, против Италии в 1935 г. — за войну в Абиссинии. Эта дискуссия не отвечает реалиям «Нового XXI века». В этой связи сегодняшние экстравагантные выступления ответственных западных политиков в качестве реакции на современные вызовы, включая ситуацию во Франции, только удручают. Глупость неискоренима, о ее последствиях остается только сожалеть. Почему есть разница между 2008 и 2014 годами? В этот период экономическая ситуация в США резко ухудшилась.
Америка, инициировавшая санкции в отношении России, таким образом стремится ослабить экономический и промышленный потенциал Европы, которая стала избыточным конкурентом, наравне с уже обгоняющим Китаем.
В 2008 г. санкции не были введены по причине иной экономической ситуации, а также меньшей сговорчивости европейских лидеров. Тем не менее, интересно отметить, что угроза «наказания» с помощью санкций была реально озвучена, а это означает возможность возврата к формам политического воздействия времен «холодной» войны.
Сегодня есть причины полагать, что риторика и мышление периода эпохи противостояния возвращаются. Заявления США и их союзников по НАТО свидетельствуют о преднамеренном стремлении очернить Россию, при этом систематически используется практика «двойных стандартов». Формы и методы американской пропаганды с успехом обкатывались на Косово в 1999 г., а апогеем лицемерия стала глобальная ложь США, что привело к вторжению в Ирак в 2003 г.
В случае с грузино-осетинским конфликтом лживая пропаганда вышла на новый уровень. Против России Западом были выдвинуты обвинения в обстреле мирного населения. Они не только не выдерживают никакой критики на основе имеющихся фактов, но и способствуют замалчиванию «собственными» СМИ грузинской агрессии населения Цхинвала, не говоря уже о бомбардировках Ирака, Сербии и Афганистана.
Война в Южной Осетии способствовала развитию нового направления пропаганды – дезинформации, обретенные навыки и знания в полной мере были применены на Украине спустя 6 лет.
Дело малайзийского Боинга было обращено в полномасштабную антироссийскую истерию, хотя на сегодняшний день нет ни улик, ни доказательств виновности какой-либо из сторон конфликта.
Американская риторика образца «холодной» войны вызвала ответное ужесточение российской позиции. Обвинения России в агрессии против Грузии просто несостоятельны. Очевидно, что грузинские вооруженные силы совершили военные преступления в ходе бомбардировки Цхинвала и последующей наземной операции. Вместе с тем вряд ли можно говорить о геноциде, который предполагает преднамеренное уничтожение населения по этническим соображениям. Умышленный обстрел населения Цхинвала имел под собой цель посеять панику и заставить людей покинуть район, чтобы облегчить продвижение грузинской армии для блокирования путей российского подкрепления. Таким образом, действия грузинской стороны скорее могут быть квалифицированы как военные преступления.
В ходе конфликта западной общественности навязывалась единственная официальная пропагандистская точка зрения: агрессор — Россия. Речь идет о крайнем и систематическом вероломстве грузинских властей и США. Такой подход в конце 30-х годов прошлого века получил название «Fünk Propaganda» («пропаганда радио»), в основу его легло высказывание доктора Геббельса: «чем больше ложь, тем легче она воспринимается». Постоянная подмена понятий, искажение фактов, огульное обвинение, все это — элементы проводимой США и их союзниками политики «двойных стандартов» для обслуживания собственных интересов. «Гуманитарная идеология» подменила собой политический диалог на основе учета национальных интересов всех вовлеченных в него сторон, с последующим навязыванием «общих» человеческих ценностей. Все это случилось благодаря целенаправленной работе США и их союзников, начиная с 1999 г., по подрыву принципов международного права в рамках кампании по деполитизации системы международных отношений в угоду собственным интересам.
Конечно, не стоит идеализировать международное право, в системе координат которого страны в прошлом пытались в определенный момент ставить собственные национальные интересы выше установленных рамок. Но эти частные попытки, за исключением гитлеровской Германии, фашисткой Италии и японского милитаризма, не вели к отказу от универсальных принципов международного права.
До конца 90-х годов превалировала логика компромисса с принципами международного права. Сегодня на них никто не обращает внимания, чему во многом способствовала продвигаемая США «гуманитарная» идеология.
Россия всегда выступала против сворачивания классической системы международного права. Речь В.Путина на Мюнхенской конференции в 2007 г. была всецело посвящена защите классической модели международного права, где все придерживаются установленных правил игры. Политологи, как правило, называют это выступление антизападным, хотя при ближайшем рассмотрении таковым оно не является. В действительности его выступление вписывается в русло постсоветских заявлений, отражающих внешнеполитическую позицию российских властей, сформированную во многом благодаря Евгению Примакову. Здесь заслуживает внимание реакция В.Путина на одностороннее признание независимости Косово, которое не стало предметом единства стран ЕС. В одном из недавних высказываний в качестве главы российского государства он квалифицировал косовский случай как «ужасный прецедент, который ломает всю систему международных отношений, существовавшую в течение нескольких столетий». Чувство безысходности перед лицом краха прежних устоев системы международных отношений во многом объясняет ужесточение российской позиции. Если речь идет о начале новой «холодной» войны, где Россия не является и не стремится быть новым Советским Союзом, то становится очевидным, что позиция США по отношению к России выходит за рамки простого конфликта интересов.
Республиканская администрация, а затем — тандем Маккейн-Пейлин — преднамеренно стремились создать новую конфронтацию в стиле «блок против блока», реанимируя для этого соответствующую политическую и идеологическую риторику. Избрание Барака Обамы, казалось, положило этому конец. Но, надо признать, что эта блоковая логика вновь проявилась по мере разрастания конфликта на Украине. Особую обеспокоенность вызывает то, что демократическая администрация президента Обамы идет по стопам предшествовавшей республиканской администрации Джорджа Буша.
Война в Южной Осетии является тревожным сигналом о трансформации международных отношений, в условиях которой многие европейские страны могут оказаться заложниками этого процесса.
Неверно связывать начало деградации российско-американских отношений с осетинским конфликтом. Война, скорее, стала катализатором этого ухудшения и способствовала выходу противостояния на новый уровень. Здесь имеет место влияние ударной волны конфликта на ранее подорванные и находящиеся под угрозой исчезновения международные отношения. С этой точки зрения позиция ЕС и европейских стран по отношению к кризису имела далеко идущие последствия.
3. Ошибки Европы
ЕС сыграл важную роль в прекращении огня и заключении перемирия на местах. Для Франции участие в этом процессе приобрело двойную важность: конфликт пришелся на французское председательство в ЕС, а также позволил президенту Саркози, которому был присущ индивидуальный руководящий стиль, примерить на себя роль миротворца. Все это было позитивно воспринято французским обществом. Вместе с тем французским руководством в ходе урегулирования конфликта был допущен ряд промахов, повлекших за собой далеко идущие последствия.
Первая ошибка — несбалансированный подход ЕС к урегулированию кризиса, который проявился в полной мере в ходе европейского саммита 1 сентября, где критика всецело была сфокусирована на России в ущерб должному давлению на Грузию. Это стало серьезным просчетом по двум причинам. Во-первых, не осудив военные преступления грузинской армии против Цхинвала, ЕС породил сомнения у России относительно возможности выстраивания с Западом честного и справедливого диалога. Во-вторых, стремление ЕС стать эталоном демократических принципов в международных отношениях. Часто отмечается, что самым крепким звеном европейской «мягкой» силы была ее способность выступать с таких социальных и политических позиций, которые позволяли элитам и населениям стран, где бы они не находились, общаться на одном языке. Как только европейские лидеры взяли на вооружение идею «хороших» и «плохих» парней, международный авторитет ЕС был поставлен под сомнение. Похоже, европейские лидеры упустили из внимания этот очевидный факт. Таким образом, заявление ЕС от 1 сентября 2008 г. можно квалифицировать не как одиночный выстрел в ногу, а скорее — как выстрел всей обоймы.
Вторая ошибка проистекает из самой природы международного права. Так как Россия в конфликте не была обличена миротворческим мандатом СБ ООН, она тут же стала предметом преднамеренных нападок со стороны другой страны ООН. Вместо этого должна была быть дана четкая надлежащая оценка действий грузинского руководства, а перспективы дальнейшего сотрудничества с Грузией должны были быть поставлены в зависимость от результатов расследования в отношении военных лиц, отдавших преступные приказы.
Этого не было сделано в угоду сохранения привилегированных отношений между ЕС и Грузией, что и стало серьезным просчетом, так как создало не только атмосферу безнаказанности, но и опасный прецедент, ставящий европейских миротворцев под удар в других конфликтах.
Сам ЕС в ходе европейского саммита 1 августа способствовал демонтажу международного права: базирующиеся на «двойных» стандартах решения и поддержка одной из сторон со стороны ЕС продемонстрировали его несостоятельность и неспособность выполнять функцию беспристрастного международного арбитра. Что, естественно, в свою очередь осложнило диалог с Россией. Все это привело к противоположному эффекту. Чтобы понять природу европейских ошибок, необходимо проанализировать общий контекст.
Европейский союз по форме устройства не является ни федерацией, ни конфедерацией, где внутри образования нет общих интересов, которые бы доминировали над национальной политикой ее членов. Понятие общих интересов предполагает кропотливый процесс выработки консенсуса. С этой точки зрения дипломатическая политика Франции, которая в то время председательствовала в ЕС, должна рассматриваться с осторожностью. Конечно, можно причислить к заслугам Франции и ее президента Саркози изъятие из соглашения о прекращении огня положения о признании территориальной целостности Грузии. Учитывая крайнюю степень насилия, к которой прибегли грузинские власти во время развязывания конфликта, об увязывании соглашения с признанием территориальной целостности Грузии не могло быть и речи.
Подписанное 12 сентября 2008 г. соглашение между президентом Франции Саркози и главой России Медведевым было подготовлено именно в таком ключе, обеспечивая тем самым равновесие, что и стало реальным путем к последующему политическому урегулированию этого кризиса. Общий тон заявлений французского премьер-министра Франсуа Фийона 20 сентября 2008 г. накануне 13 российско-французского экономического саммита в Сочи свидетельствует о стремлении французских властей отмежеваться от логики «холодной» войны, культивируемой американскими СМИ и некоторыми европейскими проводниками. Вместе с тем совершенные французскими властями ошибки имели серьезные последствия для европейской стабильности.
Справка RuBaltic.Ru:
Жак Сапир — профессор экономики, директор исследовательского центра ЦЭМИ в Высшей школе социальных наук в Париже, руководитель исследований по России и СНГ Дома наук о человеке (Париж), курирует региональные экономические программы по России.
Является также научным консультантом по программе ТАСИС — Украинско-Европейского консультативного центра по вопросам законодательства (TACIS-UEPLAC) на Украине.
