Выступление министра иностранных дел Литвы Линаса Линкявичюса в Вильнюсском университете объяснило сущность текущего состояния программы «Восточное партнерство». Дипломат признал, что успешность Евросоюза никак не зависит от интеграции восточного приграничья.
Это нужно лишь для сохранения самого проекта «Восточного партнерства», поэтому подписание Украиной и ЕС в Вильнюсе договора об ассоциированном членстве – дело чести для Литвы.
Министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичюс во время выступления в Институте политологии и международных отношений Вильнюсского университета, сделал ряд заявлений, проясняющих суть программы «Восточное партнерство», которую Литва так активно лоббирует в европейских структурах. Эти заявления тем интереснее, что делает их дипломат, у которого, как говорил в свое время Талейран, язык служит для того, чтобы скрывать свои мысли.
Отсюда особая ценность выступления главы литовского дипломатического ведомства: из него можно понять то, чего нельзя понять из велеречивых официальных документов европейской бюрократии: что такое «Восточное партнерство», зачем оно создано и в каком находится состоянии.
«Это не какие-то измышления Литвы, это наш общий ребенок, и давайте попытаемся сделать так, чтобы он выжил» - говорит Линкявичюс о программе сотрудничества с постсоветским пространством с несвойственной для официальных лиц образностью. За цветастостью формулировки скрывается очень точная информация о «Восточном партнерстве».
Характерно уже то, что министр обращает внимание на важное обстоятельство: «Восточное партнерство» - это не литовский изначально проект. Официально это общеевропейская программа сотрудничества с постсоветским восточным пограничьем, которую фактически разработала Польша: впервые «Восточное партнерство» презентовал министр иностранных дел Польши на Совете ЕС по общим вопросам и внешним связям в 2008 году. Соинициатором программы тогда выступила Швеция, затем к ней подключились Латвия и Литва.
Напоминание о том, что «это не измышления Литвы» дорогого стоит, так как к настоящему времени за «Восточным партнерством» только Литва и осталась: с ней и ее попытками придать проекту «второе дыхание» сейчас эта региональная инициатива ЕС, преимущественно, и ассоциируется. Об участии Швеции в «Восточном партнерстве» давно уже ничего не слышно. Латвийское участие в программе ограничивается риторикой: Рига повторяет ровно все то же, что и Вильнюс о необходимости развития демократических институтов и уважения к правам человека в Украине или Армении, но присоединяться к Литве по части практической активности на постсоветском пространстве, не спешит.
Неудобнее всего для Литвы, конечно, снижение интереса к «Восточному партнерству» у его создателя – Польши.
После президентских выборов 2010 года, когда от разработки внешней политики были окончательно отстранены идейно близкие литовской дипломатии польские консерваторы, польская внешняя политика стала заметно более прагматичной. Наращивание своего присутствия на постсоветском пространстве с целью вывести страны СНГ из сферы российского влияния лежит в области идеологии, даже психологии, а не прагматического расчета своих национальных интересов, поэтому интерес Варшавы к «восточной политике» в сравнении с тем временем, когда она задумывала «Восточное партнерство», стал явно ниже.
Это одна из причин того, что «общий ребенок», как косвенно признал Линас Линкявичюс, находится на грани смерти. У семи нянек дитя оказалось без глазу, «родитель» от «Восточного партнерства» открещивается, совместно его растить не хочет, чем вызывает справедливое недовольство Литвы, взявшей на себя байстрюка.
Продолжение фразы Линкявичюса про «общего ребенка» – ключ к пониманию того, зачем создавалось «Восточное партнерство», и зачем оно сейчас нужно Литве. «Его («общего ребенка» - прим. RuBALTIC.Ru) здоровье зависит от Украины. На самом деле, во многом» - говорит министр иностранных дел Литвы. «И один, и другой проект и Евразии, и ЕС могут быть успешными, теоретически говоря, и без Украины, но они будут не так впечатляющи».
Так что здесь такая неписаная борьба, и от выбора Украины, от того, как мы сможем их вовлечь, будет зависеть не только успех этого мероприятия, потому что это не столь важно, а вся геополитическая игра».
Геополитическая игра! Можно только восхититься этой не свойственной дипломатам искренности Линкявичюса. Именно так министр объясняет тот факт, что львиная доля ресурсов «Восточного партнерства» была брошена на Украину и что Украине же Литва уделяет внимания больше, чем любая другая страна в Европе, включая даже Польшу. Новости Украины стали уже неотъемлемой частью литовских новостных порталов, словно Киев до сих пор входит в Великое княжество Литовское. Больше литовских СМИ об освобождении экс-министра внутренних дел Юрия Луценко говорили только журналисты самой Украины. Прагматическими соображениями такой интерес Литвы не объяснишь, для Вильнюса куда актуальнее было бы сотрудничество с ЕС своего соседа – Беларуси. Но из того, что «Восточное партнерство» буксует на белорусском направлении, а Минск вступает в Таможенный союз, литовская дипломатия трагедии не делает, а вот интеграционный выбор Киева – это вопрос на миллион!
Украина является важнейшим звеном в геополитическом балансе Восточной Европы. Ее размеры, положение на политической карте региона, выход к Черному морю на юге и стыку центральноевропейских государств на западе, а также природные ресурсы, экономическая и научно-технологическая база делают Украину ключевым объектом геополитической игры. От того, в чьей сфере влияния будет находиться эта страна, зависит, кто будет занимать доминирующее положение в Восточной Европе.
«Россия с Украиной всегда империя, Россия без Украины – всегда нет» - очевидно, этой «железной» формулой Збигнева Бжезинского руководствуются литовские дипломаты, ведя свою дипломатическую игру. Чтобы сделать вторую часть этого тезиса реальностью Вильнюс готов надавить на болевые точки внутриполитического развития Украины, где баланс силы между сторонниками евроинтеграции и ее противниками, действительно, очень хрупок. Группы влияния, заинтересованные во вхождении в Европу, сильны и могут не оставить власти выбора: это и олигархические семьи, из отношений которых состоит политическая жизнь в стране, и киевское чиновничество, понимающее патриотизм как независимость от России, и, собственно, сама столица, средний класс которой, судя по недавним парламентским выборам, пронизан националистическими настроениями, а своим кровным интересом видит безвизовый въезд в Европу.
Представляют ли в Литве, к чему может привести их геополитический азарт и игра на болезненных темах общественного развития Украины? Консультируют ли политическое руководство грамотные украинисты, налажены ли в должной мере академические связи и экспертная деятельность на этом направлении, чтобы грамотно и эффективно провести страну по пути евроинтеграции? Судя по словам Линкявичюса, Украина для Вильнюса – лишь средство сохранить и взрастить пригретого ребенка по имени «Восточное партнерство». Логика проста: геополитическая игра стоит свеч.
