Сегодня новые власти Украины должны подписать политическую часть Соглашения об ассоциации с ЕС - того самого документа, из-за которого почти уже полгода назад страна погрузилась в хаос и перешла к постепенному распаду. Ситуацию в стране и уроки Украины портал RuBaltic.Ru обсудил с президентом Российской ассоциации политической науки, заведующей кафедрой сравнительной политологии МГИМО, профессором Оксаной ГАМАН-ГОЛУТВИНОЙ:
- Оксана Викторовна, как Вы считаете произошла ли в результате известных событий на Украине смена элиты в стране? Если да, то как Вы могли бы охарактеризовать эту элиту?
- События последних месяцев на Украине – многосоставные и многослойные сложные процессы, которые, тем не менее, в целом вписываются в парадигму политических процессов в этой стране. Заметной чертой этих процессов на протяжении двух последних десятилетий была конкуренция двух групп элиты. Одна из них обещала Украине европейское будущее (при многократных заявлениях самого ЕС о том, что полноценное членство в этом объединении Украине «не грозит» как минимум несколько десятилетий), другая настойчиво убеждала избирателей в своей способности добиться сближения страны с Россией.
При этом, как правило, обе группы забывали о своих обещаниях сразу после выборов – первые по причине невостребованности Украины в качестве члена ЕС, другие – потому что использовали обещания сближения по преимуществу в качестве безотказной электоральной технологии.
Так было и в 1994, и в 1999, и в 2004. Характерно, что сразу после победы прошедшей под знаком вхождения в Европу оранжевой революции тогдашний еврокомиссар ЕС по вопросам расширения Гюнтер Ферхойген в декабре 2005 г. заявил, что Украина, как и другие бывшие советские республики, никогда не войдет в ЕС (кроме Прибалтики). Этот тезис многократно повторяли впоследствии его преемники, включая нынешнего еврокомиссара Штефана Фюле. Однако это не помешало еврооптимистическому крылу украинской элиты в очередной раз на очередном повороте украинской истории при помощи этой нехитрой разводки привлечь на свою сторону немалое число сторонников, которые искренне поверили в возможность совместного с ЕС будущего Украины.
Между тем обещания европейского будущего довольно быстро обернулись не только боевыми действиями на улицах Киева, но, что весьма симптоматично, – фактическим повторением киевскими победителями крутого виража Януковича, который в последний момент все же ознакомился с содержанием документа: 19 марта Яценюк заявил о решении отложить подписание экономического раздела Соглашения об ассоциации с ЕС в связи с опасениями возможных отрицательных последствий действия этого документа для экономики страны.
Эффект дежа вю очевиден. И за это воевали почти четыре месяца? За это разгромили центр древнего города? За это убиты почти сто человек? За это лишились перспективной экономической программы стоимостью 15 млрд долларов и потеряли Крым?..
Эти события показывают качество «правительства победителей», новизна которых весьма относительна. Можно ли считать новыми людьми во власти две ключевые фигуры новой власти - Арсения Яценюка и Александра Турчинова? Первый ранее занимал посты министра экономики, министра иностранных дел и спикера Верховной Рады, второй прежде назначался на посты первого вице-премьера Украины, руководителя Службы безопасности Украины, был первым заместителем секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины…
Впрочем, есть в нынешнем правительстве, помимо немалого числа новых лиц (имеющих, впрочем, весьма относительное профессиональное отношение к сфере их нынешней ответственности), и существенно новый компонент – это влияние «Правого сектора»*, который в качестве главного акционера Майдана претендует на роль верховного судии. Но говоря об этом новым акторе, не стоит забывать, что и он, и партия «Свобода» обязаны своим быстрым возвышением не только радикально-националистическому подполью, но также неафишировавшейся поддержке официального Киева, который рассматривал радикалов в качестве инструмента манипуляции политическим полем. Однако национализм никогда не удовлетворяется ролью инструмента – он всегда претендует на первые роли. Впрочем, и это не ново: во время пятилетия президентства Ющенко националистические убеждения были механизмом рекрутирования во власть.
- В чем Вы видите причины нынешнего кризиса на Украине? Насколько важное влияние оказал на события внешний фактор?
- Главные причины украинского кризиса, безусловно, имеют внутренний характер. Политическая элита Украины в течение 20 лет независимости не смогла решить основные проблемы страны: выстроить эффективный административный аппарат, пресечь коррупцию, создать жизнеспособную экономическую модель и т.д. Подобные проблемы стоят перед любым государством, но дело в том, что на Украине эти проблемы не только не решались, они со временем только усугублялись.
К этому добавился и всем известный уже общественный раскол между западом и востоком страны, который препятствовал мобилизации внутренних ресурсов для планомерного развития страны. И я думаю, что решать все стратегические проблемы Украины нужно было именно снизу – то есть сначала нужна была общественная консолидация.
Тем не менее, все произошло наоборот – Украине предложили разрубить свой клубок проблем одним ударом, сделав «европейский выбор». Здесь нужно понимать, что в условиях внутреннего раскола страны нельзя было ультимативными мерами достичь какого-либо положительного результата. Внешний, геополитический фактор, стал в итоге катализатором кризиса на Украине, обострив до предела все внутренние «болячки».
- Европейская инициатива «Восточного партнерства» могла в таком случае быть полезной Украине?
- Сложно ответить на данный вопрос конкретно – все зависит от того, что вкладывать в программу «Восточного партнерства», вообще в процесс сближения Украины и ЕС.
Здесь я вижу проблему в довольно высокой степени мифологизации программы и Соглашения об ассоциации Украины и ЕС. Что собой представляет программа «Восточного партнерства»? Это довольно аморфная инициатива с небольшим финансированием, направленная на европеизацию правовой системы, бизнес-среды и т.д. Соглашение об ассоциации с ЕС – это, прежде всего, экономика, зона свободной торговли. Даже безвизовый режим с Евросоюзом в случае с Украиной не был прописан. Всё. Остальные разговоры о «европейском выборе», «европейских ценностях» в отношении Соглашения ассоциации с ЕС – это, по большому счету, политический пиар.
- Но именно данное Соглашение рассматривалось и рассматривается до сих пор большой частью украинского общества как панацея от всех своих проблем. Собственно, именно так этот документ позиционировала и хозяйка Вильнюсского саммита – Литва.
- Вот в этом и состоит проблема. Подписанию Соглашения об ассоциации с Украиной был придан буквально сакральный смысл. И, Вы правы, большую роль в этом сыграла именно Литва как страна председатель ЕС во время последнего саммита Восточного партнерства.
По логике вещей, Вильнюс должен был всеми способами попытаться нивелировать заложенные в Соглашение об ассоциации риски для Украины от сближения с Европой и ослабления связей с Россией. Но если взглянуть на литовское председательство, то элита этой страны сосредоточилась на обратном – на противопоставлении «европейского» и «евразийского» выбора Киева, на необходимости «оторвать» Украину от России. Идея об этом столкновении подогревалась активно на общественном уровне через СМИ, безусловно, свою лепту в это внесла и сама украинская элита. В итоге саммиту Восточного партнерства был придан характер судьбоносного, подогреты необоснованные ожидания. И что мы видим в итоге? Вильнюс не смог довести до конца то, что уже было практически сделано до него.
- Почему Литва проводила подобную линию относительно Украины?
- Думаю, рационального объяснения здесь нет. Это особенность элиты стран Балтии, для которых русофобия – один из главных императивов их деятельности. Максимум ресурсов эта элита мобилизует именно под нужды борьбы с Россией и всем, что с ней связано. Если взглянуть шире – то подобная особенность балтийского политического класса связана с тем, что в этих странах (несмотря на их членство в ЕС) не закончен до сих пор демократический транзит. Напротив, все чаще мы видим примеры недемократического рецидива в этих республиках, выражающегося в запрете ряда СМИ, уголовных преследованиях политиков и т.д.
- Как Вы в таком случае оцениваете претензию стран Балтии на роль экспертов по странам постсоветского пространства? Литва, например, лоббирует создание у себя центра политики «Восточного партнерства»…
- Я бы не сказала, что все страны Балтии претендуют на роль таких экспертов. Это все же идея фикс литовской элиты, которая, как мне кажется, ищет свою «специализацию» в Европе. Но перспективно ли «специализироваться» на обострении отношений с собственным соседом, на сталкивании ЕС и России? Я думаю, этот вопрос следует обратить именно к литовскому руководству. Я же считаю, что подобная политика - лишь источник нестабильности в Европе. За примерам далеко ходить не надо. Были бы сейчас все эти проблемы с Украиной, если бы Литва и Польша, так называемая «новая Европа», не стремилась «оторвать» это страну от России?
Янукович в итоге признался, что даже не читал Соглашение об ассоциации с ЕС. Чья в этом вина? России? Или может быть председателя ЕС, который столько сил положил на то, чтобы в ноябре Украина стала ассоциированным членом Европейского союза? В чем тогда вообще были функции Литвы во время своего европредседательства – приезжать на «майдан» и поддерживать эскалацию конфликта?
А решать эту проблему теперь должны Москва, Берлин, Париж, Лондон, потому что ситуация зашла слишком далеко.
- Следующая страна-председатель ЕС – Латвия. Из Риги уже слышны призывы реформировать программу «Восточного партнерства» и отказаться от того сталкивания России и Европы, о котором Вы говорили. Как Вы думаете, реально ли это?
- Да, действительно ситуация на Украине и провал Вильнюсского саммита может стать хорошим уроком для Риги. Предложения менять «Восточное партнерство» могут в связи с этим быть очень своевременными и перспективными. Главное, чтобы это новое видение программы сбалансировало интересы Европы и России. Мы с коллегами сейчас как раз готовим исследование, в котором сформулируем свое видение данной проблемы, и, надеемся, сможем донести это видение до латвийского политико-экспертного сообщества.
Основная проблема на пути переформатирования «Восточного партнерства» в Латвии сейчас в том, что провозгласила эти изменения пусть и самая популярная, но все же оппозиционная партия. Это создает определенные риски. Сможет ли «Центр согласия» по итогам осенних выборов войти в правительство – большой вопрос. И от ответа на него, как бы это громко не звучало, зависит то, какое место будет занимать Латвия в Европе, как будет развиваться программа Восточного партнерства, начнет ли угасать в ЕС прибалтийский очаг нестабильности российско-европейских отношений.
*Правый сектор, запрещенная в России экстремистская организация — прим. RuBaltic.Ru
