Правительство Эстонии на состоявшемся 23 мая заседании одобрило проект договора о границе с Россией. В 2005 г. попытка подписать документ уже окончилась неудачей, но новые обстоятельства в данном процессе делают возможным решение спора об общей границе между двумя странами уже в этом году, считает профессор кафедры европейских исследований факультета международных отношений СПбГУ, а в 1991-1997 гг. эксперт советской, затем российских государственных делегаций, созданных для переговоров с Эстонской республикой, Николай МЕЖЕВИЧ:
- Николай Маратович, в каком состоянии сейчас находятся российско-эстонские переговоры о границе?
- Проблема о российско-эстонской границе сочетает в себе политическую и техническую части. Техническую часть с моим скромным участием закончили к 1997 г. Затем было сделано два дополнения, и еще раз прошло техническое подписание в 2005 г. под руководством с эстонской стороны Рауля Мялка – одного из видных эстонских дипломатов и человека, который отличается редким прагматизмом, он всегда говорил, что технически и политически Эстонии лучше иметь нормальные границы со всеми соседями, то есть, собственно, с Россией и Латвией.
Затем было принято решение выпускать этот договор на ратификацию, и договор был парафирован министрами иностранных дел. И все должно было бы состояться, но эстонская сторона составила преамбулу к договору о границе, а согласно эстонскому законодательству, преамбула – неотъемлемая и обязательная часть договора. Введение преамбулы вызвало некое противоречие: линия границы корректировалась довольно серьезно – фактически от Нарвы до встречи границы с Латвией.
Таким образом, возникла проблема: политическая и техническая части перестали соответствовать друг другу.
Технически до 1997 г. границы были изменены четко в соответствии с нормами международного права, когда любая уступка – это размен (Эстония должна была получить от России дополнительно 127,5 гектаров земель и отказаться от 125,5 гектаров – прим. RuBaltic.Ru). В частности, выяснилась довольно забавная вещь: в районе посёлка Саатсе (это южный участок границы) для того, чтобы проехать из русской деревни в русскую, надо проехать через эстонскую и наоборот. Когда было единое государство, никаких проблем не было, но теперь это стало создавать вопросы: места болотистые, никаких других дорог нет. Все это решили исправить, поменяли, посчитали вплоть до каждого пенька.
Вторая крупная проблема была на воде. В межреспубликанском договоре Эстонской ССР и РСФСР какой-то юморист провел границу не по середине русла реки Нарва, а по российскому берегу. И соответственно эстонская делегация справедливо сказала: «Если вы настаиваете на границе по реке, тогда вся река наша, а ваш только берег». Наши специалисты, конечно, очень удивились, но российские карты показали точно такой же результат. Пришлось ситуацию менять: поменяли небольшой кусочек водного пространства в Чудском озере.
То есть в целом был грамотный, технический договор, с точками привязки, с одной стороны, к латвийской границе, с другой – к точке встречи морской границы Эстонии, России и Финляндии.
Хороший, добротный технический документ. Но из-за того, что сама линия границы определена Тартуским договором, возникло такое противоречие. Часть депутатов Рийгикогу (парламента Эстонии) настояла на преамбуле, после чего Россия принимать, то есть ратифицировать Государственной Думой, в подобном виде документ отказалась, поскольку справедливо считала, что весь смысл работы, которая началась еще в Советском Союзе в ноябре 1991 г. на первых и последних советско-эстонских переговорах, утрачен.
Долгое время в Эстонии велись дискуссии, кому граница нужна больше – Москве или Таллину. Причем большая часть экономической элиты всегда говорила, что граница нужна Таллину, а значительная часть политиков, в том числе правящая коалиция, почему-то считала, что граница нужна Москве, игнорируя тот очевидный факт, что Россия живет и без границы с несколько более крупным государством – Японией – и ничего страшного не происходит.
Неожиданно в мае начались подвижки, и совет правящей партии Эстонии не просто поддержал, а поддержал абсолютным большинством голосов заключение пограничного договора, в котором фактически та преамбула снимается и вводится очень интересная юридическая формула о том, что изменение границы носит технический характер.
Это то, что мы предлагали еще в начале века – развести политическое значение Тартуского договора, то есть создание независимого эстонского государства, и факт границ, которые с течением времени естественно могут в силу разных обстоятельств меняться. И вот, наконец, совет союза партий Союз Отечества и Res Publica, то есть правящая коалиция, 21 мая пришел к выводу, что надо развести два этих понятия, и 59 человек проголосовало «за», «против» всего лишь трое. Надо сказать, что это удивительно, ведь именно эта правящая коалиция говорила: «Живем без границ, да и ладно – пусть Москва мучается». Соответственно, теперь мы видим, что договор регулирует техническую часть прохождения границы, сохраняет полностью свою политическую силу, а Москва никогда и не спорила, что эстонская государственность начинается с 1920 г.
На сегодняшний день идут межмидовские консультации, которые, как я понимаю, позволят вынести этот вопрос на обсуждение министров иностранных дел (видимо, это все-таки новое парафирование на уровне министров иностранных дел), а потом, как положено, парламент и в конце – президент.
- После 2005 г. переговоры о границе были заморожены, но затем они снова возобновились, что послужило толчком к этому?
- Да, чуть более года назад был определенный зондаж, связанный с тем, что студенты МГИМО спросили министра иностранных дел России о российско-эстонских отношениях. Отвечая, наш министр затронул тему договора, упомянул о том, что технически у нас никаких разногласий нет, можно садиться и подписывать, но вот подписывать нужно политически выверенный документ. В Таллине были сторонники того, чтобы начать сначала технические переговоры, но эти люди оказались в меньшинстве, потому что, имея полностью готовый технический договор, начинать заново демаркацию, делимитацию, заново проводить земной кадастр, ревизию лесных ресурсов – это очень дорогая работа. И, конечно, это не было ни в интересах России, ни в интересах Эстонии.
Сейчас я выражаю как бывший эксперт российской делегации некую осторожную уверенность в том, что есть определенные шансы, что в течение этого года последняя граница России со страной Прибалтики получит юридический статус.
- Есть еще вопрос, который, может быть, не слишком важен, но все-таки интересен. Кто же все-таки был инициатором возобновления переговоров о границе? Эстонские и российские ученые обычно дают на этот вопрос противоположные ответы. Какая у Вас точка зрения по этому вопросу?
- Действительно, этот вопрос очень интересен. Он активно обсуждается и в эстонской прессе, в частности, некоторых эстонских политиков и дипломатов выше среднего уровня обвинили в том, что те пошли на поводу у Москвы, что стоило только Лаврову обмолвиться о проблеме границы, и они сразу побежали эту проблему решать.
Но мы-то знаем, что это не так – это было развернуто на многие годы.
Мой скромный опыт работы советским и российским экспертом по приграничной проблематике говорит о том, что такой большой путь начинается с контактов на уровне начальников отделов, руководителей профильных департаментов, где в рамках какой-то неформальной встречи принимается решение еще раз поставить перед руководством вопрос при условии, что он имеет очевидное взаимовыгодное прочтение. А в нашем случае это именно так – здесь никто никому не делает одолжение.
- Почему, на Ваш взгляд, вдруг произошло изменение во взглядах коалиции в этом году?
- Есть у меня одна гипотеза. Дело в том, что все государства, живущие в демократическом цикле вынуждены свои позиции так или иначе корректировать под выборы или же в связи с падением рейтинга ведущих своих политиков. И здесь надо отметить, что рейтинг президента Эстонской Республики последние недели фиксируется на удивительно низком уровне, и ряд эстонских аналитиков пишут, что это самый низкий рейтинг президента Тоомаса Хендрика Ильвеса с момента его первого избрания, а это уже серьезно. Заключение же договора о границе, безусловно, исторические событие для Эстонии.
С другой стороны, при его нынешнем варианте никто не может упрекнуть правящую коалицию и президента в том, что они пошли на поводу у Москвы.
При этом никто ее не может и упрекнуть в том, что не сделано важное дело, которое затягивалось по разным причинам (то «бронзовая ночь», то другие события, например, связанные с «Северным потоком»), сейчас эта история, вроде бы, подходит к концу. Но оптимизм здесь очень осторожный, поскольку техническая часть была готова еще к лету 1997 г., а сейчас лето 2013 г.
- Какие выгоды может принести России и Эстонии заключение этого договора?
- С точки зрения классического международного права отсутствие такого договора является фактором, дестабилизирующим отношения в целом. Это первое. А второе – некоторые эстонские бизнесмены очень внимательно присматриваются к тем изменениям, которые у нас начинают происходить после вступления в ВТО, а для Эстонии в принципе российский рынок очень интересен именно по той продукции, которая в Европе сбыта не находит или почти не находит – это продукция сельского хозяйства. Здесь в силу маленького плеча перевозок, в силу совпадения национальных традиций, вкусов у эстонской пищевой промышленности могли бы быть хорошие дополнительные возможности. Но любое оформление, конечно, более логично не на технической, контрольной линии, а на нормальной линии государственной границы.
В этом отношении частью таллинской элиты договор рассматривается как демонстрация своего желания развивать хотя бы корректные соседские отношения.
Для этого уже кое-что было сделано. Мы помним встречу премьер-министра России и премьер-министра Эстонии, для наших отношений это событие. Это финский министр приезжает в Москву, можно сказать, в ежемесячном режиме, и наши дипломаты работают рука об руку по всем вопросам глобальной повестки. А в случае с Эстонией это было событие в очень долгой семилетней паузе.
- В продолжение темы - как Вы оцениваете роль межпарламентских контактов в деле договора о границе и других вопросах российско-эстонских отношений?
- Господин Марко Михкельсон занимает позицию правее центра, если говорить об отношении к России. Он очень сильный «россиескептик».
Поэтому я не уверен в эффективности межпарламентских консультаций в этом формате.
В Рийгикогу есть достаточно большое количество реалистов, причем не только в оппозиционной Центристской партии, но и даже в правящей коалиции. Такие политики считают, что соседей не выбирают, и как бы они лично не относились к России, стараются находить контакты и указывают на опыт Финляндии.
- Какие-то еще преграды остались на пути подписания договора?
- Я думаю, преграды могут носить личностный характер: кто к кому поедет, как будет составляться уровень делегаций – то есть сюжеты чисто протокольного характера. Но коалиция, правящая сегодня в Эстонской Республике, пользуется поддержкой, и ее решения – это не предмет для дальнейшего обсуждения министерством иностранных дел, это руководство к действию. С российской же стороны многократно указывалось, что проблемой является политизированная преамбула. Нет преамбулы – будем работать.
