Янис Урбанович: в стране, где расколот демос, демократии быть не может

Аналитический портал RuBaltic.Ru продолжает цикл интервью с ветеранами прибалтийской политики. Те, кто стоял у истоков постсоветского пути Латвии, Литвы и Эстонии, подводят итоги четвертьвекового политического транзита этих республик: какие государства мечтали построить отцы-основатели и что получилось в итоге. Сегодняшний собеседник в рамках данного цикла — Янис Урбанович, депутат Сейма всех созывов в постсоветской Латвии, бессменный председатель парламентской фракции «Согласие».

В течение многих лет Урбанович отстаивает идеи межнационального единства внутри страны. Политик называет себя символом дружбы и добрососедства с Россией, отмечая при этом, что нынешним правящим Латвии такой символ весьма неудобен. Причиной отсутствия тех успехов, которыми грезили латвийские патриоты, вступая в ряды «раннего» «Народного фронта», Урбанович считает деление общества на русских и латышей, на граждан и неграждан.

О том, почему идее внутриполитического согласия латвийские верхи предпочли политику разделения, Янис УРБАНОВИЧ рассказал аналитическому порталу RuBaltic.Ru:

— Г‑н Урбанович, Вы единственный латвийский парламентарий, являющийся депутатом Сейма всех созывов. На Ваш взгляд, насколько изменился парламент за это время?

— Честно говоря, вопрос на миллион. Вообще могу сказать, что на самом деле от того, как менялись общество и мир, менялся и латвийский парламент. Мне кажется, что подобные перемены происходили и происходят также и в парламентах многих других стран.

5‑й Сейм, первый после возобновления независимости, был полон как энтузиазма и надежд, так и страхов.

У многих депутатов были надежды, что в одночасье всё «попрет» и страна достигнет огромных успехов.

Интересно, что никто бы вам не смог сформулировать, на что конкретно он надеялся. Просто надеялся, что все перемены будут к лучшему.

Сейчас особого энтузиазма у парламентского корпуса не осталось. Сейм приобрел циничность. Обрел матерую степень полемики, граничащую с демагогией и софистикой. То есть превратился в нормальный европейский парламент, где присутствуют элементы ханжества, лжи, обмана, позерства и всех остальных парламентских хитростей.

— Стали ли депутаты активнее принимать участие в обсуждении законопроектов или же, наоборот, превратились в «машину для голосования»: лишь нажимают кнопку «за» или «против», не вникая в суть?

— Говоря об активности депутатов, могу сказать, что раньше Сейм больше участвовал в законодательной работе, что, думаю, также зависит от опыта государства. Когда матереет государство, матереет и чиновничий аппарат, который при большом желании может подтвердить или опровергнуть любую теорию. В данный момент чиновники — это наиболее крепкая группа. Они влияют на все правящие партии. Большинство законопроектов в Сейм сейчас поступает именно от них, а не от депутатов.

Доминанта чиновников зашкаливает. Для депутатов от правящей коалиции это тяжело, так как чиновники к ним обращаются через ими же утвержденное правительство. Поэтому, даже когда они сомневаются в правомочности идей, им необходимо помалкивать.

В то же время у оппозиции другие трудности. На то, чтобы помалкивать, ограничений никаких нет, однако чтобы быть столь же профессионально подготовленным оппонентом, досконально разбирающимся в деталях, — на это не хватает информации.

В свою очередь, сравнивать депутатов с «машиной для голосования» или сомневаться в их компетентности я бы не стал. Если вы хотите оставаться в форме и не быть смешным, а избиратели очень быстро это чувствуют, то нужно докапываться до истины. Находясь долгое время в оппозиции, мы наработали инструменты, с помощью которых можно быть не менее подготовленными, чем наши коллеги по коалиции.

— Вы говорили о надеждах на быстрый успех, которые присутствовали у депутатов 5‑го Сейма. Почему они не оправдались, что помешало?

— Почему же не оправдались? Отдельные представители нашей правящей элиты очень быстро достигли высоких стандартов личного благополучия. У них всё хорошо. Если же говорить о стране в целом, то под ее развитие были заложены так называемые бомбы замедленного действия, которые и привели к нынешнему результату.

Этими «бомбами», на мой взгляд, является разделение общества на русских и латышей, на граждан и неграждан, оказавшее очень сильное влияние на экономику. Ведь разделенное общество явно не способствует всеобщему развитию страны. К сожалению, у нас политика происходит в двух разных пространствах, которые практически не пересекаются.

С одной стороны, между собой соревнуются политики, выступающие за латышскую Латвию, которых большинство, а с другой — их оппоненты, понимающие пагубность этой идеологии. У нас тоже есть свои конкуренты в рамках нашей платформы. Однако всеобщей конкуренции нет. Тем самым это противостояние условно напоминает «гонки на трамваях»: если ты находишься во втором вагоне, то априори первым не будешь.

Когда нет всеобщей политической конкуренции, нет страха возможности сменяемости власти. Это приводит к ее несменяемости.

Ведь все эти годы у власти у нас находится одна и та же партия — правда, под разными названиями, но которую объединяет одно — желание строить латышскую Латвию, или Латвию для латышей. Бывает, что к власти приходят более радикальные круги, бывает, что менее. Однако на протяжении всего времени страной руководят именно представители, условно говоря, одной партии. Как они руководят, мы видим.

Если страна обречена на несменяемость власти, то это всегда приводит к сращиванию политической и чиновничьей элиты. Раз элита несменяема, то она совершенно не думает о развитии страны, о лучших решениях.

В условиях отсутствия конкуренции ей это не надо, что в конечном счете приводит к падению эффективности управления.

— А в чём же была причина разделения общества на русских и латышей?

— В основе этого лежат опять же экономические интересы. Зачем давать гражданство всем, если можно части общества его не дать и, как следствие, лишить ее доступа к ресурсам. Ведь, как все мы помним, негражданам приватизационных сертификатов давали значительно меньше. В свою очередь, континуитет (концепция непрерывности государства как субъекта международного права — прим. RuBaltic.Ru) и другие подобные отговорки были придуманы позже, чтобы закрепить уже сложившуюся ситуацию.

Вообще многие члены нынешней партии «Согласие» вышли из «Народного фронта» (НФЛ), который изначально выступал за создание независимой и демократической Латвии. Независимой — да, действительно, Латвия стала, хотя и условно. Но точно не демократической, если у нас осталось разделенное общество.

В стране, где расколот демос, демократии быть не может.

К сожалению, «Народный фронт» взял курс на построение латышской Латвии через элемент русофобской ассимиляции. И началось это всё еще до 1991 года.

Я помню их пресс-конференцию, когда в Доме политпросвещения, нынешнем Доме Конгрессов, зампреду НФЛ Сандре Калниете задали вопрос: а что будет с гражданством? Ее ответ был — «однозначно нулевой вариант», то есть гражданство должно было быть дано всем. Но потом НФЛ отказался от своих обещаний, что и привело к выходу из него политиков, выступающих за межэтническое согласие, и созданию Партии народного согласия (ПНС).

— После выборов 6‑го Сейма был шанс на создание левоцентристского правительства Чеверса, куда как раз могла войти ПНС. Почему не вышло? Межэтническое согласие в Латвии не востребовано?

— Всё очень просто. Латышскую Латвию спасла политическая коррупция, которая, к сожалению, никуда не делась и сейчас. Да, вы не увидите никаких договоров, сколько стоит каждый депутат или сколько нужно заплатить за проведение определенных законопроектов. Однако зависимости прослеживаются, и когда ты их видишь, сразу становится понятно, кому это выгодно и кто за этим стоит.

— Что в таком случае ожидает Латвию?

— Я не считаю, что Латвия обречена. Я являюсь патриотом Латвии, даже в мыслях не желаю ей плохого и надеюсь, что рано или поздно, но пробуждение людей произойдет. Я много езжу по стране и общаюсь в основном не со своим избирателем, а со сторонниками других партий, которым часто говорю, чтобы они спросили у своих депутатов, насколько им мешает «Согласие» выполнять данные обещания. Где то экономическое счастье, благо, на которое надеялся простой избиратель? И часто после таких разговоров до людей начинает доходить, что без пугания «Согласием» правящим предъявить-то нечего.

Вообще я вижу для Латвии лишь два пути: или мы налаживаем торговые отношения с Россией, которые невозможны без межэтнического согласия, или же нас ждет полигон и передовая, а значит, выжженная земля. Или торгуем, или воюем. Думаю, что всем понятно, какой вариант предпочтительней для благосостояния большинства жителей.