Лишь четверть латвийцев за последние шесть месяцев сталкивалась с проявлениями «гибридной войны». Между тем, такая война идёт – пугают прибалтийские рулевые собственное население. Пропагандистский миф о «гибридной войне» становится основанием для принятия репрессивных законов, преследования инакомыслящих и обвинения во всех внутренних проблемах и бедах злосчастного восточного соседа.
По данным исследования компании TNS, 50% жителей Латвии в последние полгода не замечали проявлений «гибридной войны» в информационном пространстве. 15% населения, несмотря на страшилки провластных СМИ и рассказы политиков, до сих пор не знают, что это такое; 10% респондентов и вовсе не смогли ответить на поставленный вопрос.
Между тем четверть опрошенных латвийцев всё-таки смогла разглядеть среди бесконечных информпотоков медиасреды какие-то новые угрозы. По всей видимости, «гибридные» – модное же нынче слово…
Рассказы о некой «гибридной войне» на самом деле являются обыкновенным пропагандистским штампом, активно навязываемым западными специалистами по коммуникациям. В военной и политической науке этот термин не используется. Министерство обороны США ограничивается понятием «гибридная угроза». В российском академическом дискурсе предпочтение отдаётся термину «сетецентрическая война», которая, по словам профессора МГИМО А. И. Подберёзкина, «заключается в использовании любых средств – политических, экономических, информационных, военных и других – для достижения конечной и глобальной геополитической цели». Даже на Википедии статья о «гибридной войне» появилась лишь в середине 2014 года. Уже в момент украинского кризиса, когда это клише и стало активно внедряться в информационное пространство.
Бывший советник по вопросам национальной безопасности США доктор Харлан Уллман утверждает, что так называемая гибридная война «во многих аспектах так же стара, как обычная война». «Конечно, в “гибридной войне” нет ничего нового, она стара как троянский конь», – соглашается генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг. Попытки дать содержательное определение, таким образом, приводят к потере смысла новизны этого термина.
Отсутствие общепринятого определения делает понятие «гибридная война» удобным предметом спекуляции. «Гибридовоенный миф» становится инструментом западной пропаганды для описания действий Москвы в контексте кризиса на Украине.
Применение силы традиционно сопровождается информационным обеспечением, попытками дискредитации противника, однако лишь в последние два года поддержка Россией одной из сторон украинского конфликта вдруг превратилась для западных СМИ в какие-то «гибридные» действия.
Налицо стремление преувеличить значение внешних факторов кризиса в «Незалежной» и принизить значение факторов внутренних, прикрываясь политически ангажированной терминологией. «Во всех бедах виновата Россия», очевидно же…
Подобного добиваются и Прибалтийские республики, находящиеся, как утверждают их власть имущие, в состоянии «гибридной войны» с Москвой и убеждающие в этом собственное население. «Проблемы в экономике – “гибридная атака” Кремля, а наши санкции, вернувшиеся бумерангом, тут, конечно, ни при чём; потеря транзита вследствие антироссийской политики – снова сосед “гибридит”; оппозиция, правозащитники, русскоязычные активисты – так это “гибридные” московские агенты».
В общем-то, старая сказка про всезагребущую «руку Москвы», только в новой «гибридной» обложке.
Вот и глава Центра стратегической коммуникации НАТО в Риге Янис Сартс категорично заявляет: «То, что происходит, по-моему, несомненно называется “гибридной войной”». Ранее чиновник уже говорил о «гибридовоенных» признаках в Латвии, упоминая, в частности, открытие в стране российского портала «Спутник» на латышском языке.
«Гибридная атака» требует «гибридной обороны». Для её организации латвийские рулевые внесли в Закон о национальной безопасности соответствующие поправки, стирающие границы между военным и мирным временем. Впредь «военное время наступает, если внешний враг совершил вооружённое вторжение или иначе (!) выступает против независимости государства, его конституционного порядка или территориальной целостности». А учитывая, что восточный сосед, по заявлениям натовского чиновника Сартса, наносит по прибалтийской республике информационные залпы из своего «гибридного оружия», Латвия вынуждена ввести «гибридовоенное» положение. Результатом такого положения стала утверждённая на прошлой неделе новая редакция Уголовного закона ЛР. «Поправки должны обеспечить возможность бороться с угрозами, которые для безопасности Латвии представляет “гибридная война”», – говорилось в аннотации к законопроекту.
Любое инакомыслие или оппозиционная точка зрения, озвученная публично, в странах Балтии после украинского кризиса непременно маркируется «дезинформацией», «кампанией по дискредитации», вражеской операцией на поле гибридной брани. В то же самое время, как показывает исследование компании TNS, лишь четверть жителей Латвии видит какие-либо «гибридовоенные угрозы». Четверть населения – те самые бюрократы-чиновники, которым положено видеть их в соответствии с генеральной линией партии власти. Получается, что «гибридная война» идёт лишь в головах прибалтийских правящих.
