Завтра представители правящей коалиции предпримут первую попытку выдвинуть общего кандидата в президенты Латвии. Кто же им может быть? И почему на второй срок вряд ли пойдет нынешний глава Латвии Андрис Берзиньш? Эти вопросы портал RuBaltic.Ru обсудил с профессором факультета социальных наук Латвийского университета Юрисом РОЗЕНВАЛДСОМ:
- Господин Розенвалдс, по сообщениям латвийских СМИ, есть вероятность, что Сейм не переизберет президента Андриса Берзиньша на второй срок из-за утраты поддержки его кандидатуры со стороны «Согласия». Чем Вы это объясняете?
- Нынешний президент пока не заявил о своем желании баллотироваться на второй срок. Скорее всего, это связано с тем, что в Сейме нет явного большинства, которое бы поддерживало Берзиньша. Поддержка большинства отсутствует из-за позиции «Согласия», что, на мой взгляд, вызвано позицией президента по выборам: в Латвии среди тех немногих прерогатив, которыми обладает президент, есть одна очень важная —он имеет право выбрать партию для формирования правительства после выборов. Насколько можно судить, «Согласие», будучи номинально победителем последних выборов, надеялось на то, что Берзиньш даст возможность этой партии сформировать правительство. Скорее всего, эта попытка была бы неудачной, но здесь, наверное, действовал принцип «не догонишь, да хоть согреешься». Вот этого Берзиньш не сделал. И это — одна из главных причин, вызвавших охлаждение в отношениях между президентом и «Согласием».
Сейчас можно говорить об этом только на уровне допущений и предположений, но такова позиция Берзиньша и его родной партии — Союза «зеленых» и крестьян — которая уже заявила о его поддержке и в то же время ведет переговоры с другими партиями правящей коалиции о выдвижении единого кандидата. Будет ли в итоге выдвигаться Берзиньш? Я вполне допускаю, что нет.
- Каких кандидатов Вы видите, кроме Берзиньша?
- В последнее время кандидатуры появились, и несколько известных в Латвии политических деятелей заявили о том, что они были бы не прочь выдвинуться. Первый — это бывший руководитель канцелярии президента от Партии реформ Мартиньш Бондарс. О готовности претендовать на место президента заявила и представитель «Единства» Сандра Калниете. Но, я думаю, в выдвижении кандидатов еще не сказано последнее слово.
До сих пор опыт избрания президентов после восстановления независимой Латвийской республики указывает на то, что реальные кандидаты появлялись в самый последний момент и в известной мере были результатом соглашений между партиями.
Учитывая, что президент избирается тайным голосованием в Сейме, остается достаточно большой маневр для различных партийных комбинаций. Так что, скорее всего, эти кандидаты не последние.
В связи с этим назывались разные фамилии, в том числе — бывшего еврокомиссара Андриса Пиебалгса. Кроме того, бывший судья Европейского суда по правам человека Эглис Левитс тоже мог бы баллотироваться — он несколько раз назывался Национальным объединением, но пока его официального выдвижения нет. В Латвии обычно решающие события разворачиваются незадолго до самого дня избрания, и избрание часто проходит в несколько туров. Неоднократно были случаи, когда кандидаты, которые выдвигались сначала, отпадали, и на их место приходили другие. Так что все еще возможно.
- У Вас есть предположения, кто бы мог стать таким «кандидатом последнего дня»?
- В данном случае это гадание на кофейной гуще. Возьмем конкретный пример. Наверное, самый сильный и заметный президент Латвии после восстановления независимости Вайра Вике-Фрейберга вообще была выдвинута в самый последний момент, и оказалась президентом, который пользовался большим уважением в обществе.
Есть и другие примеры — возьмем того же Берзиньша. Он тоже появился вдруг из ниоткуда и стал президентом, когда стало ясно, что господин Затлерс утомил насколько, что Сейм не готов за него проголосовать.
- Как Вы оцениваете шансы стать президентом Солвиты Аболтини?
- Она альтернативный человек партии «Единства». Явно неудачное выступление Аболтини на выборах является препятствием, потому что она попала в Сейм, с точки зрения общественного мнения, не совсем корректным способом: это случилось только после того, как опередивший ее кандидат от «Единства» сложил мандат.
Думаю, в этой ситуации она сама решит, что все-таки не стоит испытывать судьбу. Я не могу сказать, что категорически исключаю возможность ее избрания, но это не будет наилучшим вариантом с точки зрения общественного мнения. Она сейчас не очень популярна. Это будет ей мешать.
- А Эдгар Ринкевич, например, наоборот, довольно популярен…
- Кандидатура Ринкевича вообще до сих пор не называлась. По крайней мере, я такого не слышал. Также есть еще одно обстоятельство, учитывая, что Ринкевич недавно публично заявил о своей нетрадиционной сексуальной ориентации.
Латвийское общество толерантно и достаточно терпимо к такого рода нетрадиционному поведению, но это был бы уже небольшой перебор. Здесь есть сложности с традиционно ориентированной частью общества.
Он очень успешный министр иностранных дел, и отношение к нему положительное, но стоит ли ему выдвигать свою кандидатуру и становиться президентом Латвии, я не знаю. У меня в этом смысле есть серьезные сомнения.
- Что Вы думаете о спорах в Сейме по поводу открытого и закрытого голосования? Для чего потребовалось менять процедуру и кому это может быть выгодно?
- Я бы не придавал этим спорам очень серьезного значения. Можно задать вопрос: почему президент — единственная из важнейших должностей в государственной системе, избираемая путем тайного голосования? В публичной сфере по выражению мнения депутатов аналога ей нет. Не будет известно, кто за кого голосовал. С другой стороны, в этих спорах есть известный элемент популизма. Давайте сделаем так, чтоб все всё знали, и так далее. Я отношусь к таким спорам с позиции того, что в принципе тайное голосование — это совсем не плохо. Когда говорят «ну как же так, народ не знает», я готов ответить, что при этом соглашения между партиями гораздо более существенны, нежели при избрании спикера Сейма или премьер-министра по одной простой причине — президент по определению не представляет какие-то отдельные партийные позиции, он призван представлять весь народ Латвии. При открытом голосовании такие комбинации политических сил становятся невозможными именно в силу их резонанса, когда при закрытом голосовании они могут быть. Хотя, конечно, вопрос о том, почему у президента есть такие привилегии, может быть поднят. Отношение к этому сейчас неопределенное. Корни споров уходят к более широкой проблеме: надо ли вообще избирать президента всенародно или нет?
- В начале февраля в Сейм как раз внесли предложение избирать президента всенародно. Как Вы оцениваете перспективу данной идеи?
- Прежде всего, инициатива была очень плохо подготовлена. Просто ставить вопрос о том, что мы избираем президента всенародно, а не решать параллельно целый ряд проблем, связанных с изменением законодательства в других сферах, — это несерьезно. Это — первое.
Второе: прежде чем ставить вопрос об избрании президента, надо ставить вопрос о его прерогативах. Что, собственно, президент имеет право делать¸ на что влияет, за что отвечает и так далее.
Всенародное избрание президента меняет всю политическую систему Латвии. У нас главная роль (в политической системе – прим. RuBaltic.Ru) принадлежит парламенту, чье большинство формирует исполнительную власть. Вопрос избрания президента касается сущности системы. Если мы хотим ее менять, надо все рассматривать комплексно.
Более существенным вопросом является следующее: если люди видят во всенародном избрании президента способ преодолеть отчуждение народа от политической элиты, то для этого есть другие, более эффективные методы. Один из них — изменение избирательной системы по аналогии с Литвой, где часть депутатов избирается по партийным спискам, часть — по одномандатным округам. Обсуждать всенародное избрание президента, не делая других далеко идущих выводов, — популизм чистой воды. Всенародное избрание может принести Латвии не только больше демократии, но и новые проблемы. Политологи отмечают, что президентская форма правления заключает в себе фундаментальное противоречие: президент избирается частью населения и должен ее защищать, но он также и представитель народа в целом. Не все президенты способны преодолеть это противоречие, будь у них власти больше, чем у президента Латвии.
- Почему в этот раз идет столь активная борьба за президентский пост? Ведь это не самая ключевая должность в Латвии.
- Я бы не сказал, что ситуация отличается от того, что было в прошлые годы. В любом случае это пост, который, во-первых, имеет большое символическое значение, а во-вторых, дает возможность даже в рамках ограниченных полномочий достаточно существенно влиять на политические процессы. Ситуация с уже упомянутой мною Вайрой Вике-Фрейбергой — тому пример.
Однако значение этого поста все-таки выросло в глазах общества. Это связано с тем, что президент может очень активно влиять на внешнюю политику, если не в плане конкретных решений, то в символической ориентации.
Об этом свидетельствует пример активного эстонского президента Ильвеса, не говоря уже о президенте Литвы Грибаускайте. В изменившейся политической ситуации это приводит к тому, что значение поста президента в обществе хоть немного, но повышается. Но сказать о взрыве интереса к президентству по сравнению с прошлыми выборами нельзя. Это пост, который в обществе очень незаметен.
