Политика Эстонии в сфере языка и гражданства, несмотря на многоязычное население, сильно сконцентрирована на эстонском языке. К такому выводу пришел Совет Европы, недавно обрушившийся с критикой на официальный Таллин. О том, почему вдруг в Брюсселе вспомнили о прибалтийских «неграх» и как может быть решена проблема массового безгражданства в Эстонии и Латвии, RuBaltic.ru рассказал известный эстонский правозащитник Сергей СЕРЕДЕНКО:
— Совет Европы раскритиковал политику официального Таллина в сфере языка и гражданства. Как Вы, человек, который провел 10 лет на посту русского омбудсмена Эстонии, восприняли эту новость?
— На мой взгляд, это не главная новость недели. Главные новости пришли из ЕСПЧ. Но говоря о Совете Европы, там действительно отметили это дело. И главное здесь в том, что об этой новости сообщили в Эстонии.
— Обычно подобное игнорируется или замалчивается…
— Да. Но тут об этом хотя бы сообщили. Без каких-либо комментариев. Просто сообщили.
Моя позиция по этому вопросу известна. Я не считаю, что количество лиц без гражданства нужно снижать. Я считаю, что людям, у которых украли в 1992 году гражданство, его надо вернуть. Это абсолютно две разные категории.
Если у тебя в подворотне сперли кошелек, нужно возвращать себе весь кошелек, а не договариваться о компромиссе: «Я отдам тебе пять евро, а остальные заберу».
Вот это называется компромисс. А здесь никаких компромиссов быть не может. Гражданство украли, что в Эстонии, что в Латвии. И его попросту надо вернуть.
— Почему в Европе никто не говорит о возвращении украденного гражданства?
— Потому что они до сих пор просто не понимают, как это произошло и как такое возможно. Здесь сложился феномен разделенной ответственности. Теоретически украсть гражданство позволили три концепции: концепция оккупации, концепция правовой преемственности и концепция непризнания…
— Почему за 10 лет Вашей деятельности в качестве русского омбудсмена Эстонии, за время многолетней работы Ваших коллег по цеху евробюрократы так и не узнали, что такое институт массового безгражданства в Прибалтике? Может быть, Брюссель просто не хочет это узнавать?
— Просто не понимают. Сути этого института они не понимают. Приведу пример. Министр иностранных дел Эстонии Марина Кальюранд работала послом в России. Ее русский язык можно назвать идеальным. По поводу ратификации пограничных договоров с Россией она говорит, что мы не отказываемся от «концепции правоприемственности». Это чушь полная. Правопреемственность — это переход прав и обязанностей от одного лица к другому лицу. Классика юриспруденции. А то, о чем говорит Кальюранд на эстонском новоязе, называется «правовая преемственность». И это вовсе не правопреемственность. Эстонцы и латыши ведь утверждают, что они и есть — те самые государства 1920 года.
— В Латвии это называют континуитетом.
— У нас это «правовая преемственность». В целом, по теории континуитета была всего одна научная конференция, где принимали участие историки и юристы.
Историки просто не понимают, как можно вырезать у государства 50 лет и заменить их другими.
— Тогда понятно, почему проблему неграждан Прибалтики не понимают брюссельские бюрократы.
— Они-то тем более не понимают. Начни европейского чиновника спрашивать, как это возможно — он не сможет тебе объяснить.
Возвращаясь к феномену разделенной ответственности. В 1991 году Эстония заявляет о своей самостоятельности и кидает миру призыв: «признавайте нас». Исландия, например, смотрит: «а что там у нас с Эстонией? Мы ж ее это… признавали в 1920 году». Поэтому эстонцы сейчас и утверждают, что Европа признала их как «то же самое» государство. Таким образом прибалты разделили ответственность за этот фокус со всем Евросоюзом.
А когда пять лет назад Европарламент рассматривал петицию по вопросам неграждан, там оказалась совершенно четкая позиция: это внутреннее дело государств.
— Но ведь до этого, до вступления прибалтийских республик в ЕС, Брюссель оказывал некоторое давление. Заставлял привести в порядок политические институты, улучшить ситуацию с правами человека. Куда же делась былая европейская прыть?
— Сейчас в эту ситуацию вообще никто не лезет. По принципу: «не тронь, не завоняет». Потому что у любого человека, с кем ты ты начинаешь дискутировать на эту тему, через пять минут вскипают мозги. А дальше он тебя или посылает нафиг, или, если это прибалт, — обижается и убегает. Потому что мы не понимаем всю скорбь прибалтийского народа…
Я в этом смысле фундаменталист. Поэтому в резолюции Совета ЕС я вижу лишь очередной политический окрик. В данном случае Совет Европы, на мой взгляд, следует за Европарламентом, который принял похожую резолюцию месяц назад. Думаю, это абсолютно связанные между собой вещи.
— А что с концепцией оккупации?
— Я не историк, тем более — не историк права, но должен сказать, что сама концепция оккупации, по-моему, и вылезла из Совета Европы. Точнее — из ПАСЕ.
Мне было непонятно, я даже сам историка спрашивал… Вот, допустим, тебя оккупировали. И ты ведешь дневник… Вот просто есть у тебя такая привычка — вести дневник. И пишешь там: «24 июля 40-го года советские войска оккупировали мою страну». Ни одного такого дневника я не видел. Да и ни в каких воспоминаниях это не поднимается.
Историки говорят, что первые упоминания об оккупации — это немецкие листовки 41-го года и немецкие тексты о том, что Советы оккупировали Прибалтику, а они (ред. — немцы) пришли ее освобождать. Т.е. люди год прожили под оккупацией, не зная об этом.
Потом, спустя 20 лет или 25 — сейчас не помню — была резолюция ПАСЕ о выражении сочувствия народам Прибалтики. И там в четырех абзацах были использованы все три термина, относящихся к делу: там было сочувствие и по поводу оккупации, и по поводу инкорпорации, и по поводу аннексии. Нужное подчеркнуть…
Это первое упоминание оккупации Прибалтики на уровне европейских структур, которое я нашел. Явно какой-то поздний концепт.
Причем, с советской стороны было ведь тоже самое. В 1978 году, когда принималась следующая Конституция Эстонской ССР, там в преамбуле вдруг появляется фраза о том, что в 1940 году советская власть в Эстонии была «восстановлена».
В 1940 году никто не говорил о восстановлении советской власти. Это были такие романтические обыгрыши ситуации, к юриспруденции не имеющие никакого отношения.
— И снова к ЕС. Резолюция с критикой института безгражданства далеко не первая и, наверняка, не последняя. Но, как известно, никаких действенных инструментов, чтобы побудить прибалтийские режимы изменить ситуацию, не существует... Возможно ли появление новых, более действенных инструментов для оказания давления на прибалтийские страны в вопросе неграждан?
— Нет. Новые инструменты появляются тогда и только тогда,кода в них есть нужда и работает нормальный эволюционный процесс. Либо во время революции создаются ВЧК, потому что это надо, либо мы настолько развиты, что нашли какую-то дыру и эволюционно создали новый инструмент. Сейчас в Европе такое время, когда могут создаваться только революционные инструменты.
Я думаю, что резолюция Совета ЕС по негражданам теснейшим образом связана с вилянием хвостиком перед Россией, типа «вернитесь обратно».
— Глава ПАСЕ Анн Брассер действительно попросила Россию об участии в июньской сессии. Но вот резолюция по негражданам, на мой взгляд, какой-то мелковатый сигнал для этого.
— А у Совета Европы какие могут быть еще сигналы? Что она еще может? Я считаю, что два гораздо более сильных сигнала пришли из ЕСПЧ. Первое — ЕСПЧ послал литовцев с их желанием приравнять убийство «лесных братьев» к геноциду, и второе — послали швейцарцев с их запретом на отрицание геноцида армян. Это два принципиальных для нас сигнала. А то я уже собрался шутить на тему, что «лесное братство» у прибалтов в генах, потому что в отношении них совершали «геноцид».
— Будет ли проблема института безгражданства в Прибалтике подниматься на европейском уровне в дальнейшем и в каких формах это может быть сделано?
— Повторюсь, я — фундаменталист. Я не принимаю все эти разговоры о том, что нужно давать гражданство детям, родившимся здесь, облегчать требования к знанию языка и тд. Это все полумеры…
И для Латвии и для Эстонии есть отличный вариант решения проблемы безгражданства. Даже не затрагивая свою политику в области гражданства, что интересно. Это возвращение к Договору об основах межгосударственных отношений.
— Если не ошибаюсь, подобную идею вы озвучивали в Комитете по международным делам Государственной Думы.
— Я этим вопросом занимался пять лет. Ситуация там очень странная. Договор ратифицирован обеими сторонами: что Эстонией, что Россией. Это действующий договор, предусматривающий целый ряд действий, которые ни одна из сторон, однако, не предпринимала, начиная с 91-ого года. Моей задачей как раз-таки и является подстегнуть к исполнению этого договора. Договора, который прямо говорит о свободном принятии российского или эстонского гражданства.
Свободное — значит, без каких либо условий. Подобное было обычной европейской практикой в случае перехода территорий. Устанавливался срок, например, десять лет. В течении этого срока необходимо было определиться: ты подданный прусского короля или баварского.
Таким образом, нынешнее законодательства Эстонии вообще не нужно менять. Оно может оставаться таким же строгим. Но в отношении неграждан вопрос возможно решить за 30 секунд.
— Что для этого необходимо? Одного Договора об основах межгосударственных отношений ведь недостаточно?
— Здесь был необходим еще один договор конкретно по вопросам гражданства, который расписывал бы саму процедуру. Его необходимость указана в Договоре об основах. Понятно, что раз договор об основах, то этот договор рамочный. Но есть декабрьское постановление Верховного совета СССР от 1991 года за подписью Хасбулатова, которое вменяет в обязанности МИДа СССР в течении трех месяцев разработать проект договора с Эстонией.
— Допустим, что российская сторона разработала необходимый договор. Мы же понимаем, что такой договор не будет акцептирован ни эстонской, ни латвийской стороной.
— А вот это очень интересны вопрос. Я не уверен в том, что вы правы. Выполнение этого договора, как я уже говорил, ни коим образом не затрагивает политику Эстонии или Латвии в области гражданства. Договор не заставляет менять ни одного закона, поэтому эстонцы и латыши ни словом не поступятся.
Так почему же, когда русских школ больше нету, а политическое поле зачищено, не дать этим «неграм» гражданство?! Особенно на фоне таких более существенных угроз, как депопуляция, беженцы, угроза военного конфликта, которую упорно продвигают прибалтийские ястребы. Думаю, могут найтись вполне здравомыслящие силы, которые просто оценят риски.
