Очередной план Брюсселя по распределению беженцев среди стран ЕС провалился. Однако Латвия уже понесла двойной урон от данной истории: под вопрос поставлено не только единство правящей коалиции, но и имидж страны на европейской арене.
Ранее европейские страны обещали предоставить новый дом для 40 тыс. беженцев из «горячих точек». В мае Еврокомиссия выступила со своим видением распределения беженцев среди европейских стран. Латвии было предложено приютить 737 эмигрантов. Такая цифра вызвала недовольство как широких слоев населения, так и ряда представителей политического класса. Депутат Артис Пабрикс («Единство») потребовал ввести «исторический критерий» при определении квот на беженцев, ссылаясь на то, что Латвия уже пережила «насильственную иммиграцию» во время «советской оккупации», а Янис Домбрава (Нацобъединение), указывая, что «среди всех стран Европы в Латвии проживает самое большое количество инородцев», просил снизить ежемесячное пособие мигрантам. Даже кроткая глава правительства, предпочитающая лишний раз воздержаться от комментариев по резонансным вопросам, не смогла остаться в стороне. Нарушая церемониал, премьер Лаймдота Страуюма известила президента Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера о решении Латвии не поддерживать введение в ЕС квот на беженцев прямо на встрече в честь 57-й церемонии вручения Награды Карла Великого.
Страна, председательствующая на тот момент в Совете ЕС, наглядно продемонстрировала истинную значимость принципа европейской солидарности для прибалтийских республик. Солидарность оказалось очень выборочной:
поддерживая «демократические начинания» Запада с использованием ракетных ударов и гуманитарных интервенций, Латвия, также как Эстония и Литва, предпочитает прятать голову в песок, когда речь идет о последствиях, в частности о необходимости приема беженцев из зон конфликтов.
Помимо прочего, премьерский демарш Страуюмы подтвердил статус Латвии как самого негостеприимного государства Евросоюза. «Хорошее» признание для имиджа страны? президентствующей в Евросоюзе.
Вопрос с беженцами, приобретший в прибалтийских республиках поистине истерический характер, несколько сгладил Люксембург, перенявший пост председателя в Совете ЕС. Была предложена новая добровольная система распределения мигрантов. Решающими критериями того, сколько гостей способна принять та или иная страна Евросоюза, стал уровень ВВП и численность населения. Несмотря на то, что количество беженцев по «люксембургской формуле» расчета для Латвии оказалось в трое меньше изначального, правящие политики посчитали новое число иммигрантов по-прежнему чрезмерным. И хотя на внеочередном заседании 6 июля правительство не без проблем договорилось о принятии 250 беженцев в течении 2 лет, «безоговорочная капитуляция» (как охарактеризовали коалиционные партнеры из Нацобъединения одобренную «Единством» и СЗК квоту), не помогла снять вопрос иностранных гостей с повестки.
Теперь же, по итогам прошедшего в понедельник в Люксембурге заседания министров юстиции и внутренних дел стран, ЕС 8 тыс. мигрантов по-прежнему не смогли найти себе пристанища в ЕС – программа распределения квот на беженцев провалилась и «люксембургская формула» распределения должна быть пересмотрена. В том числе и прибалтийские республики отказались договариваться о количестве приезжих добровольно, поэтому, как сообщил по итогам заседания еврокомиссар по вопросам внутренней политики и миграции Димитрис Аврамопулос, Брюсселю остается одно:
спустить разнарядку по квотам на прием оставшихся мигрантов и оказывать давление для ее исполнения.
Такие действия только усугубят противоречия между коалиционными политическими силами по вопросу иностранных гостей, создав реальные риски для сохранения правящей коалиции. Но только ли из-за эмигрантов из Африки столь много споров среди правящей верхушки Латвии, учитывая, что речь идет уже о совсем небольшом числе беженцев — 250 человек?
Ответ на этот вопрос на том же заседании в Люксембурге дал министр внутренних дел Рихард Козловскис («Единство»), который объяснил столь осторожную позицию латвийских правящих опасением наплыва в страну вовсе не сирийских и африканских беженцев, а украинских эмигрантов. И это несмотря на то, что всего лишь годом ранее у латвийской политической элиты была несколько иная позиция в отношении иностранных гостей, особенно с Украины. Так, однопартиец Козловскиса Алексей Лоскутов утверждал, что ожидать наплыва беженцев из Незалежной не стоит, а все слухи о бегущих из страны украинцах — не более, чем российская пропаганда. «У нас нет общей границы, к тому же, для въезда в Латвию украинцам нужна виза», — говорил политик. При этом латвийский политбомонд всячески подчеркивал свои открытость, радушие и желание принять украинских братьев, бегущих от «российской агрессии».
Но слова прибалтийских политиков, как водится, расходятся с делом. Из 103 заявок на получение статуса беженца от граждан Украины не было удовлетворено ни одной.
На сегодняшний день громадяни землі української, понадеявшиеся на прибалтийскую поддержку, могут получить лишь временный вид на жительство, при условии наличия в Латвии ближайших родственников. Вот каким оказалось латвийское «гостеприимство» в отношении «братского» украинского народа.
В итоге эпопея с беженцами обернулась для Латвии репутационным провалом как на внутриполитическом поле, так и на международной арене. Несмотря на желание показать избирателю, что политические элиты нет-нет да вспоминают иногда о национальных интересах, латвийские чиновники так и не смогли переиграть Брюссель, продемонстрировав при этом на деле, что их разговоры о поддержке «европейской солидарности» и «европейской Украины», как, впрочем, и любой другой «европейскости» — банальное лицемерие.
