Польская организация «Реституция кресов» собрала около 1200 обращений в суд с требованиями возвращения собственности на Западной Украине, которая до Второй мировой войны принадлежала полякам. Эти судебные иски — не просто частная инициатива маргинальной общественной организации: через реституцию прошли все постсоциалистические страны, вступившие в Евросоюз, и в той же Прибалтике из своих жилищ были изгнаны тысячи человек. Жителей Львова, Луцка и остальной Западной Украины на пути евроинтеграции неизбежно ждёт та же участь.
В 1990-е годы в ряде стран Восточной Европы — в Чехии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Литве, Латвии, Эстонии — были приняты законы о реституции, в соответствии с которыми собственникам национализированного при социализме имущества и их наследникам возвращались в частную собственность национализированные объекты недвижимости.
Самая тотальная, последовательная и беспощадная реституция была проведена в Латвии, где, в соответствии с принятым в начале 1992 года законом «О денационализации домовладений в Латвийской республике», право на возвращение в собственность своей недвижимости получили иностранцы и граждане Первой республики, после Второй мировой войны эмигрировавшие на запад.
В итоге реституция породила невиданный до того в Латвии разгул криминала и обернулась трагедией для значительной части латвийского общества.
По подсчетам Латвийской ассоциации жильцов денационализированных и муниципальных домов и собственников квартир, в процессе реституции было возвращено около 80 тысяч квартир, что в середине 90-х годов составляло 8% жилого фонда Латвии; реституция затронула интересы 220 тысяч жителей страны, примерно 10% населения, причем в Риге возвращение собственности задело каждого пятого.
Создавались юридические конторы, искавшие в заокеанских диаспорах собственников домов в центре Риги, а также фабриковавшие фальшивых «наследников», добивавшихся от государства приватизации недвижимости. Жители денационализированных домов должны были платить арендную плату восстановленным в правах собственникам — если хозяева хотели отдать недвижимость под офисы или продать, то они имели право установить космическую арендную плату и регулярно её повышать, выживая квартиросъемщиков из своего жилья. Вернувшийся собственник недвижимости мог потребовать от жильцов денег за порчу имущества в период «незаконной эксплуатации».
Наконец, людей просто изгоняли из жилищ на улицу.
Например, великая латышская актриса театра и кино, народная артистка СССР Вия Артмане в возрасте 64 лет была выселена из своей квартиры в центре Риги и окончила жизнь на неотапливаемом хуторе. Другую латышскую артистку, эстрадную певицу Лайму Вайкуле вернувшийся из Швейцарии собственник вышвырнул из отремонтированного дома в Юрмале.
В других странах Восточной Европы денационализация проходила не так драматически, как в Латвии, но и там были случаи, когда восстановленные в правах довоенные собственники оставляли людей без крыши над головой. Например, в Чехии в начале 90-х годов на улицу единовременно выкинули 20 тысяч человек.
По этой причине реституция с самого начала называлась одной из скрытых угроз Соглашения об ассоциации Украины с ЕС.
Потому что ассоциация с ЕС предусматривает приведение украинского законодательства в соответствие с правовыми нормами Евросоюза и примат европейского законодательства над национальным. А согласно нормам ЕС, возвращение недвижимого имущества законным владельцам обязательно для бывших социалистических стран.
Правда, не все эти страны проводили реституцию с латвийской беспощадностью и решительностью. Например, в Польше возвращение национализированного в 1944–1962 годах имущества распространялось только на граждан Польши, при том, что своих законных прав на утерянную после войны собственность добивались многочисленные иностранцы — в первую очередь, граждане Германии и Израиля. Их в этом активно поддерживал Брюссель, пенявшей Варшаве на неуважение к одной из фундаментальных европейских ценностей — институту частной собственности. Но Варшава стойко игнорировала проповеди Брюсселя — в результате с Польшей подписали Соглашение об ассоциации, а затем и приняли в ЕС на её условиях, в том числе и в том, что касалось возвращения собственности.
На Украине же два года назад Соглашение об ассоциации с ЕС и для власти, и для оппозиции представляло преимущественно идеологическую ценность — по этой причине ни президент Янукович, ни радикальные сторонники евроинтеграции его даже не читали. Если бы уроженцы Львова, Волыни, Ровно или Черновцов, скакавшие на Евромайдане, прочитали договор с ЕС и задумались над тем, что там написано, едва ли бы хоть кто-то из них вышел на этот самый Евромайдан.
Потому что европейская практика реституции затрагивает преимущественно жителей Западной Украины, где в крупных городах украинское население до Второй мировой войне находилось в абсолютном меньшинстве.
Скажем, во Львове до его вхождения в состав СССР абсолютное большинство населения составляли поляки и евреи. Именно «квартирный вопрос» был материальной основой массовых преступлений на Западной Украине в годы Второй мировой: еврейского погрома во Львове или «Волынской резни», устроенной бандеровцами против поляков. Но окончательно украинскими города Западенщины стали благодаря советской власти: по программе обмена населением 1944–1947 годов почти все поляки были вывезены в Польшу и исторический центр того же Львова заселили украинцы с хуторов — так называемые «рогули».
По мере сближения Украины с ЕС и с началом действия евроассоциации наступает новый этап этой истории. Польша, Румыния, Венгрия и Словакия и раньше поднимали перед украинскими властями вопрос о возвращении собственности их гражданам, но официальный Киев каждый раз игнорировал эти призывы, стараясь не посвящать население в то, что в отношениях Украины с ЕС существует такая скрытая проблема. После того, как украинские власти подписались под приведением национального законодательства в соответствие правовым нормам ЕС, игнорировать тему реституции будет всё труднее.
На прошлой неделе в Польше была создана «Реституция кресов» — ассоциация наследников поляков, выселенных из Украины после войны, члены которой намерены добиваться возвращения отобранного у них в Галичине и на Волыни имущества.
«Нам приходит много писем от наследников поляков, которые были выселены из Восточных Кресов. По нашим данным, выселено было 1,2 млн человек», — говорит глава ассоциации Конрад Ренакс. — Сейчас мы насчитываем 100–150 тысяч их наследников, а имущество, на которое они претендуют, — более чем 5 млрд долларов».
Прежние межгосударственные соглашения, а также польские законы о праве на компенсацию были написаны так, что большинство наследников не могли ничего получить, однако ассоциация с ЕС даёт потомкам кресовян новый шанс. Польский политолог Матеуш Пискорский говорит, что в Соглашении об ассоциации Украины с ЕС прямо не говорится о реституции, «однако в экономической части соглашения содержится ссылка на стандарты защиты прав наследников недвижимости и другого имущества. Насколько я знаю, юристы «Реституции Кресов» сперва обратятся с запросами к украинским властям о том, как те намерены решить проблему. Если же это не поможет, то «Реституция» готова подавать аналогичные запросы в Совет Украина – ЕС, а если и это не поможет, то подавать массовые иски в суды и Украины, и Запада».
В украинских интернет СМИ и социальных сетях последние новости из Польши вызвали массовую истерику — «Реституцию Кресов», разумеется, уже заклеймили «проектом Кремля», «агентами Путина в Евросоюзе», «полезными идиотами» и «рукой Москвы». Но этаким образом ругаться можно сколько угодно: для цэ-европейцев как ни кричи «Путин», а всё равно реституция собственности законным владельцам — это правовая норма ЕС, которую Украине рано или поздно придется выполнять в соответствии с Соглашением об ассоциации, за которое цэ-европейцы мёрзли на Майдане и во исполнение которого их в конечном счете могут попросить на выход из собственных квартир.
