В апреле Национальный совет электронных СМИ Латвии принял решение приостановить на шесть месяцев ретрансляцию и распространение программ российского телеканала «Россия-РТР» на территории Латвии. Кроме этого, в конце марта российский портал «Sputnik Латвия» получил официальное уведомление о закрытии ресурса в доменной зоне .lv. Насколько обоснованно это решение, что будет смотреть русскоязычный зритель, а также какое будущее ожидает латвийскую журналистику, порталу RuBaltic.Ru рассказал медиаэксперт, профессор университета им. Паула Страдиня Сергей КРУК:
– Профессор Крук, недавно уже во второй раз было приостановлено вещание канала «Россия-РТР». Какое было основание для данного решения?
– Честно говоря, мне очень трудно понять, на основании чего это было сделано. Постановляющая аналитическая часть, обосновывающая данное решение, была очень длинной. Причём в ней анализировалось только несколько эпизодов, и, на мой взгляд, это постановление является одной из стратегий «гибридной войны», потому что там очень много всего напутано. Даже профессионалу очень трудно понять, о чём идёт речь, так как там нет чёткой методологии, кто, что и как анализирует, и ко всем ли передачам применялся одинаковый аналитический подход. Из этого я мог бы читать и смотреть: да, здесь они правы, здесь я понимаю логику, как это связывается с законодательными актами, на которые они ссылаются. Однако в нашем случае там всё накидано: есть как манипулятивные техники, которые сами по себе нельзя осуждать, ведь любая реклама постоянно этим занимается, и наши студенты часто пишут об этом работы.
В свою очередь, определение телевидением новостной повестки дня – это тоже одна из манипулятивных техник, так что само по себе это никакой не криминал.
Также в данном определении Нацсовета появляются всякие дефиниции. Непонятно, откуда возникает дефиниция НАТО, что тоже не является критерием. Берутся дефиниции из словаря литературного латышского языка, что, конечно, тоже нонсенс – брать определение терминов из языкового словаря. Потом цитируется постановление ЕСПЧ, которое говорит, что, анализируя «язык ненависти» (hate speech), нужно брать во внимание также и контекст высказывания, то есть это уже дискурс-анализ, следов которого в определении вообще не было. Контекст там точно не рассматривался, ведь это нужно делать с точки зрения целевой аудитории, в нашем случае – русскоязычных. Но, как я понимаю, анализ вёл не носитель русского языка, ему эти контексты чужды и, соответственно, он может интерпретировать всё иначе, что и проявляется во фразах «это может вызвать» или «это может означать». Однако так разбрасываться словами и определениями нельзя, в чём я вижу недостаток методологической части. Чтобы разобраться, что к чему, нужно проводить анализ анализа этого постановления, тогда как в такого рода документах всё должно быть чётко и ясно.
– Интересно, как же всё-таки обосновывалось приостановление вещания канала?
– В постановляющей части было ясно сказано: чтобы оградить русских от неправильной информации, потому что это создаёт угрозу внутренней безопасности. Да, хорошо, но тогда нужно реально бороться с пропагандой. Но если я в Google наберу имя Соловьёва, из-за передачи которого и закрыли канал, то я спокойно смогу посмотреть её в интернете. «Угроза безопасности» столь высока, что ограничивают вещание целого канала, но при этом передачи можно спокойно смотреть – доступность Соловьёва остаётся.
В этом я вижу явное противоречие, и думаю, что люди, которые особо не смотрели его передачу, теперь будут специально искать её в интернете, для того чтобы увидеть, а что же там такое.
Во-вторых, если вещание телеканала приостановлено в заботах об информационной безопасности и о том, чтобы российская пропаганда не воздействовала на русскоязычных, то где же тогда другая точка зрения? Где вещание латвийского канала на русском языке, о чём уже давно говорилось? Ведь против информации можно бороться только другой информацией, разоблачая другую позицию, раскрывая все эти манипулятивные техники и предлагая другой взгляд на вещи. Однако в этом направлении ничего не делается, и здесь я вижу некоторую степень лицемерия. Говорим, что это огромная проблема государственного уровня, но в то же время не хотим её решать. Этим Нацсовет расписывается в своей некомпетентности и неспособности решать такие «действительно важные» для государства проблемы.
– Как Вы считаете, что будет смотреть аудитория канала «Россия-РТР»?
– Вообще, у нас народ очень творческий. Вот смотрите: во второй половине 90-х у нас из эфира убрали ОРТ, и начали стремительно распространяться кабельные и спутниковые сети. Так что замену люди найдут. Закрыли канал – будут смотреть интернет-телевидение. Выход всегда можно найти, и если люди захотят смотреть этот канал, то они это спокойно будут делать. Даже если мы посмотрим на советский опыт глушения «Радио Свобода» или «Голоса Америки», то это же тоже особо не работало. Так что запреты здесь не помогут.
– Помимо телеканала «Россия-РТР», возникли проблемы также и у интернет-портала «Sputnik Латвия», который оказался лишён доменной зоны .lv. На Ваш взгляд, какие мотивы были в этом случае? Ведь, в отличие от тех же передач Соловьёва на канале РТР, «Спутник» был совершенно «беззубым» порталом.
– Как я понял, Полиция безопасности посоветовала, и МИД распорядился это сделать. В то же время если говорить об основаниях закрытия портала, то, думаю, здесь были определённые причины. О них проболталась Солвита Аболтиня, сделавшая комплимент русским журналистам, сказав:
«Русскоязычные журналисты никогда не задают заряженные вопросы, они всегда спрашивают мнение своего респондента. А латышские СМИ приходят с ясной установкой – к кому они пришли и какое мнение и какой ответ ты должен им дать».
На мой взгляд, дело в том, что российские журналисты умеют настроить собеседника, так что у латвийских правящих политиков и чиновников есть опасность сболтнуть лишнего. Ведь, как мы помним, Аболтиня сама ответила, что если бы она знала, что эти журналисты из РТР, то она бы им этого не говорила. То есть одним можно говорить, а другим – нельзя. Поэтому относительно закрытия «Спутника», мне кажется, здесь было опасение, что журналисты этого портала тоже умеют так хорошо интервьюировать, что могут вытащить информацию, которую наши правящие политики не хотели бы говорить.
– Тогда последний вопрос. На следующей неделе в Сейме должны быть приняты поправки к уголовному закону, которые, по мнению некоторых спикеров, могут негативно повлиять на деятельность журналистов. В связи с этим, как Вы считаете, какое будущее ожидает латвийскую журналистику, если эти поправки будут приняты в нынешнем виде?
– Да, определённая угроза для журналистов существует. Однако главное здесь совсем не то, посадят ли какого-нибудь журналиста или нет. Ведь можно всё сделать куда проще и изящнее: завести дело и таскать по инстанциям, и журналист уже не сможет выполнять свою профессиональную работу. От него отвернётся редакция, поскольку он компрометирует её образ. А журналистская солидарность у нас нулевая, то есть редакция не будет возиться с его уголовным делом. Да, когда журналист пройдёт через все инстанции, через пять лет его признают невиновным, выплатят некоторую компенсацию, и он сможет продолжать работать.
Вообще, на мой взгляд, эти поправки нацелены именно на то, чтобы держать в тонусе журналистов и, главное, политических конкурентов.
Что же касается будущего нашей журналистики, то оно уже сейчас представляется мне несколько печальным. Медийная повестка дня у нас совершенно не соответствует реальным проблемам народа, и опросы общественного мнения это хорошо фиксируют. Значительное количество людей говорит, что газеты и ТВ им рассказывают об одном, а в реальной жизни их волнуют совсем другие проблемы. Латышская журналистика всегда шла на поводу у официальной повестки дня. Одна студентка писала на эту тему работу, и оказалось, что новости всех трёх латышских телеканалов в основном составляют материалы пресс-релизов разных государственных институтов. Журналисты совершенно не ищут другую точку зрения и не пытаются посмотреть на проблему с другой стороны. При сохранении такой тенденции ясно, что ничего хорошего от нашей журналистики ожидать не приходится.
