Приход к власти в США Дональда Трампа знаменует кардинальные перемены в американской внешней политике. Основным конкурентом Соединенных Штатов для Трампа является Китай, а не Россия, а Европа не является внешнеполитическим приоритетом нового американского лидера. О российско-американских отношениях при президенте Трампе, перспективах НАТО и Евросоюза, сокращении влияния восточноевропейских диаспор в Вашингтоне и отношениях России со странами Прибалтики RuBaltic.Ru рассказал ведущий эксперт Атлантического совета (Вашингтон) в области внешней политики, безопасности и международных отношений американский политолог Ариэль КОЭН. Беседа прошла в рамках заседания международного дискуссионного клуба «Калининградский блог-пост» на тему «Россия и НАТО у красной черты. Почему на Западе считают, что Третья мировая война начнется в Прибалтике», состоявшегося 24 января в Балтийском федеральном университете им. Канта (Калининград). Представляем Вашему вниманию вторую часть интервью (начало):
— Г‑н Коэн, как происходящее сегодня на Западе может отразиться на странах Восточной Европы, Прибалтики, постсоветских республиках?
— «Старая Европа» все эти годы снисходительно и высокомерно относилась к «Новой Европе». Есть знаменитое выражение тогдашнего президента Франции Жака Ширака: «Их плохо воспитали». Он это говорил по отношению к полякам, чехам, венграм.
Страны Восточной Европы, как очень долго жившие под коммунизмом, ориентировались прежде всего на рейгановскую Америку, на Клинтона, на Буша-младшего. Америка всегда была их лучшим другом. При Обаме эта ситуация начала меняться, потому что Барак Обама был абсолютно не европейский президент США. Обаму любили в Европе, но он к Европе относился достаточно равнодушно. Холодно. Обама, например, очень «уел» поляков, когда 17 сентября, в день ввода войск Красной армии на территорию Польши в 1939 году, он отменил размещение американской системы ПРО в Польше.
Обама, кроме того, что он произнес известную речь о разоружении в Праге, ничем не запомнился Восточной Европе. Что же до Трампа, то он имеет отношение к Восточной Европе только своими женами: первой — чешской и третьей — словенской. Помимо жен, никакого интереса к Восточной Европе у Трампа нет.
Дальше у венгров, поляков, прибалтов возникает вопрос: куда им теперь деваться? Тут нет особого выбора в ответах.
Если Америка отворачивается, если она в них не заинтересована, то исторически есть только два места, к которым Восточная Европа может приткнуться. Это Германия и Россия.
Исторически этот регион — он между Германией и Россией. Сотни лет так было. Это то, почему я люблю свою профессию. Моя профессия — это география плюс история. В Америке плохо преподают и то, и другое, поэтому мне легко, поскольку с детства любил и учил и географию, и историю.
Поэтому сейчас мне кажется, что Венгрия и Чехия (и не случайно, что именно они) сегодня делают свой выбор, и делают его очень интересно. Если смотреть на экономику, то понятно, что основные внешнеэкономические связи у них с Германией.
Но при этом и у президента Чехии Милоша Земана, и у премьера Венгрии Виктора Орбана прекрасные личные отношения с Владимиром Владимировичем Путиным, и Россия уже строит в Венгрии ядерный реактор.
Что касается Польши, то здесь тяжелая психологическая ситуация, потому что поляки не любят ни немцев, ни русских. Очень не любят, в силу своей истории не любят. И при «Гражданской платформе» Дональда Туска, и ныне, при ультраконсерваторах «ПиС» Ярослава Качиньского, поляки пытались ориентироваться в первую очередь на Соединенные Штаты. И куда им теперь податься? При Трампе-то. К немцам или к русским?
В отношениях с Польшей у Соединенных Штатов всё сейчас будет упираться в геополитику и оборону.
И если пойдет глубокая разрядка в отношениях с Россией, то я боюсь, что в Вашингтоне от поляков будут просто отмахиваться.
— К Прибалтике это тоже относится?
— Абсолютно! Еще в большей степени, чем к Польше.
Из-за демографических изменений влияние прибалтов, украинцев, поляков и других восточноевропейских диаспор в Вашингтоне заметно уменьшилось.
Попросту говоря, старики умирают, молодые ассимилируются в американском обществе и уже не пекутся о благе своих исторических родин. Поэтому влияние этнических групп из Восточной Европы в Вашингтоне падает.
Для сравнения, при Рейгане это влияние было очень высоким. Диаспоры очень сильно подпитывали Рейгана, были одной из его опор. Старая антикоммунистическая, белая, этническая электоральная масса — более 15 миллионов человек. Сегодня не так. Поляки, венгры, литовцы, хорваты — они все за эти 30 лет перемерли, а дети их настолько интегрировались в американский «плавильный котел», что былой значимости у диаспор не осталось.
Поэтому, да, у прибалтов в отношениях с Вашингтоном будет та же история, что у поляков.
В попытках привлечь к себе внимание они будут дожимать остатки своих диаспор, пытаться мобилизовать их.
У них высшие политические руководители были выходцами из Соединенных Штатов: бывший президент Литвы Адамкус, бывший президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес, в Латвии — Вайра Вике-Фрейберга из Канады. Связи в Вашингтоне в силу этого у них очень хорошо налажены. Поэтому они будут активизировать свою лоббистскую деятельность. Но в их успехе я не убежден. Когда речь идет об изменении позиции одного человека, Дональда Трампа, не намеренного помогать Прибалтике и вообще замечать её, достучаться до этого человека от них потребует очень активных усилий.
— Считаете ли Вы угрозу военного столкновения России и НАТО из-за Прибалтики реальной или это всё элемент информационной войны, пропагандистская шумиха, «белый шум»?
— С избранием Трампа уровень той угрозы, которая, может быть, и была, очень сильно упал. И даже когда были какие-то трения, летали (и летают) военные самолеты над Балтикой с выключенными транспондерами, приближались друг к другу военные корабли — с обеих сторон это делалось, чтобы показать, «какие мы крутые», но не для того, чтобы спровоцировать большую войну.
Если бы большая война в Прибалтике была спровоцирована, она началась бы из-за случайности, военного столкновения, возможно, халатности. Допустим, литовцы сделали предупредительный выстрел и сбили что-то. Или российские ВВС сбили натовский самолет, как турки это сделали с российской «сушкой». Слава богу, война не началась.
Безусловно, для того, чтобы этого не произошло в будущем, необходимо доверие друг к другу и необходима коммуникация. Здесь нет ничего нового, это делалось еще во времена холодной войны. «Горячие линии», включенные транспондеры, контакты между штабами (как генеральными, так и региональными), обмены военных, наблюдатели на учениях.
— Вы неоднократно упоминали о торговых войнах и их деструктивном влиянии на международные отношения. Являются ли санкции против России, которые активно лоббируют те же страны Прибалтики, разновидностью торговой войны?
— Санкции — это прежде всего политика и геополитика. Конечно, часть руководства прибалтов очень сильно заточена на конфликт с Россией. Это безусловно.
Но прибалты также должны понимать, что Россия для них была, есть и будет важнейшим экономическим партнером просто в силу географического положения.
Мне кажется, что Россия, как очень большой и ответственный партнер, может и должна идти на улучшение отношений с Прибалтикой, потому что прибалты маленькие и слабые, а Россия — большая и сильная. России нужно успокаивать прибалтов, убеждать их, что она не хочет их съесть.
— Вопрос в том, хочет ли Прибалтика идти на улучшение отношений с Россией.
— Это естественно, с этим я не спорю: движение по этой улице должно быть двусторонним. Как человек, тяготеющий к школе Realpolitik, я считаю, что это вопрос соотношения сил.
Как только прибалты до конца осознают, что соотношение сил меняется, мы услышим изменение риторики по отношению к России в том числе и в Прибалтике.
Но и Россия должна изменить свою риторику по отношению к Прибалтике. Пусть мы слышим эту риторику не от первых лиц, но когда на российском телевидении вылезает какой-нибудь Проханов и говорит, что «мы должны взять Таллин за 24 часа», прибалтов это очень сильно корежит. Так же сильно, как меня, к слову, корежат марши ветеранов Ваффен СС в Таллине и Риге.
Как бы ни освящались и ни обосновывались потом властями Латвии и Эстонии оправдание нацизма и демонстрация нацистской символики, эти проявления совершенно недопустимы.
День памяти латышских легионеров «Ваффен СС»в Латвии
— Вот из-за таких вещей Россия и не может вести полноценный политический диалог с Прибалтикой…
— Я знаю, что в России модно обвинять Украину и Прибалтику в возвеличивании нацистских коллаборантов. При этом в России принято забывать, что 800 тысяч русских были в армии Власова.
— Марши власовцев в нацистских формах по центру Москвы не проходят.
— А «зигующие» на «Русских маршах» проходят.
— «Зигующие» в количестве 2–3 тысяч человек маршируют в одном из спальных районов 15‑миллионной Москвы, и «Русский марш» — это не поддерживаемое государством мероприятие. На марши же Ваффен СС 16 марта и факельные шествия 18 ноября в полумиллионной Риге выходят по 10 тысяч человек, среди которых депутаты Сейма и министры.
— Здесь у нас с Вами нет разногласий. Я категорически против всех этих факельцугов и шествий легионеров СС. Об этом Россия должна, безусловно, разговаривать. Инструментов дипломатических у нее много, и они мощные.
Более того, я был бы рад, если бы Соединенные Штаты гораздо более активно, чем это было до сих пор, протестовали бы и против маршей Ваффен СС, и против украинских нацистских элементов, которых в Киеве сегодня увековечивают, награждают и делают иконами украинского национализма.
Если у вас, кроме нацистов, нет других образцов национализма, то нам такой национализм не нужен. Я безусловно за то, что каждый народ имеет право на свой национализм, но национализм либеральный, просвещенный. Национализм Гарибальди и Герцля. Если ваш национализм может быть только в нацистской интерпретации, то здесь мы должны подвести черту.
Факельные шествия в Латвии
