В Эстонии завершается формирование правительства. 6 апреля коалиционные партнеры — реформисты, социал-демократы и IRL — распределили министерские портфели. Между тем риторика первых лиц этой балтийской республики остается неизменно агрессивной и категоричной. О том, повлияет ли новое правительство Эстонии на внешнюю политику республики и почему первые лица этой страны позволяют себе называть коллег по ЕС «идиотами», портал RuBaltic.Ru поговорил с профессором кафедры европейских исследований факультета международных отношений СПбГУ, руководителем магистерской программы Санкт-Петербургского государственного университета «Исследования балтийских и северных стран» Николаем МЕЖЕВИЧЕМ:
- Николай Маратович, как Вы оцениваете новую правящую коалицию в Эстонии?
- Думаю, что если бы я хотел создать устойчивую коалицию, то сделал бы то же самое. Надо понимать, что те люди, которые называют себя социал-демократами в Эстонии, не являются ни социалистами, ни демократами. От своих «родственников по названию» из Швеции и Германии они отличаются принципиально. Они голосуют в Рийгикогу фактически против любых проявлений социального государства или любых более-менее значимых решений по вопросам об улучшении жизни налогоплательщиков и избирателей, то есть рабочих и фермеров. IRL сомневалась в возможности коалиции с социал-демократами, я бы сказал, исключительно на уровне психологии, их смущало несколько левое название.
А по сути это люди, которые давно плавают в одной правоконсервативной лодке.
В истории Эстонии были периоды, в 1920-е годы, когда социал-демократы действительно соответствовали своему имени, а в истории современной левые партии никогда не контролировали правительство.
- Социал-демократы в экономике, и правда, не похожи на левую партию…
- Они и в политике не левые и выступают с сугубо правых позиций.
- Но есть вопрос, который отдаляет социал-демократов от консерваторов — это вопрос национальный. От министра образования Осиновского всё же ждали робкой либерализации в области, подотчетной его ведомству. Его уход из правительства на что-нибудь повлияет?
- С моей точки зрения, социал-демократы, которые действительно разговаривают дома не на эстонском, а на русском языке, не могут претендовать на роль хоть каких-то защитников прав нетитульного населения. Отдельные заявления, некоторые робкие попытки что-то сделать — этого мало. На более или менее системную политику поиска национального примирения могли претендовать центристы, но не социал-демократы.
- Как Вы оцениваете такой состав коалиции в Эстонии для России? Это что-либо изменит в наших отношениях с Эстонией — в лучшую или худшую сторону?
- Конечно же, ничего не изменит. Предположить, что сформируется какое-то другое правительство, было так же невозможно, как предполагать до выборов в Рийгикогу, что сформируется другой парламент. Равным образом было бы ошибочно предполагать, что на следующих выборах президента к власти придет человек с принципиально иными взглядами, чем господин Ильвес.
- Кстати, об Ильвесе — недавно он в интервью The Times сделал заявление о «полезных идиотах» в Европе. Как Вы оцениваете это его заявление?
- Как опытный пропагандист, Ильвес позаимствовал эту идею у старших товарищей. В 2008 году в США, критикуя немецкую политику, «полезными идиотами» называли некоторые немецкие политические группы.
Думаю, что если такие заявления сделаны рядовым политическим деятелем, то к ним можно относиться достаточно спокойно, поскольку это полемика. Но такие, мягко говоря, не дипломатичные слова в адрес руководителей государств, входящих в тот же экономический и политический блок, а именно — ЕС, со стороны президента Эстонии выходят за рамки протокола и говорят о неадекватном раздражении от той ситуации, которая сейчас сложилась в мире. Он ведь взрослый политик и одно из первых лиц в государстве. Но дело даже не в этом, а в том, что есть вещи не совсем логичные.
Например, в интервью также говорилось о том, что НАТО должно отвечать согласно 5 статье о военной контроперации. Видимо, президент не читал эту статью:
там содержатся положения, которые не предполагают прямого адекватного военного ответа на любые военные действия. Предусматриваются определенные военные процедуры согласования, информирование Совета безопасности ООН. Иными словами, это не красная кнопка.
Но, видимо, документ остался непрочитанным.
И по поводу кибератаки возникают вопросы. Если кто-то, предположим, даже не российские, а белорусские или польские активисты разместят какую-нибудь политическую рекламу на сайте универмага, то может ли это считаться адеватной причиной для начала мировой войны? По мнению Литвы — да, может. Но я не думаю, что жители Литвы нетитульных национальностей согласны с этой идеей.
- Не кажется ли Вам, что это намеренное обострение со стороны политиков балтийских стран?
- Я бы не стал исключать Вашу версию. Но Ильвес, как президент уходящий, скорее всего, хочет оставить свой след в истории. Для политиков уровня главы государства это довольно естественно. Видимо, он решил оставить вот такую память. Ведь лучше такая, чем никакой вообще. Можно только пожалеть эстонский правящий класс.
- Возвращаясь к теме «полезных идиотов», получается, что Россия сейчас выбрала путь дифференцированного санкционного давления: на одни страны — больше, на другие — меньше. Как Вы оцениваете такое решение, эффективно ли оно?
- Я бы так не сказал. С одной стороны, мы имеем солидарные санкции со стороны ЕС, а с другой стороны, у нас ограничительные режимы, связанные с продуктами питания, и они действуют пока в отношении всех стран. Более того, есть заявления Еврокомиссии о том, что мы не примем «дифференцирование» и отмену режима для одних стран, например, Венгрии, и сохранение для других.
Можно говорить, что мы стараемся поддерживать политические отношения более ровные и взвешенные с теми странами, которые понимают неоднозначность политической ситуации, сложившейся вокруг украинского кризиса. Конечно, с такими лидерами и странами нам разговаривать легче.
- То есть Вы думаете, что в ближайшее время частичной отмены санкций по отношению к ряду стран Европы с нашей стороны не будет?
- Думаю, что нет. Давайте представим, что Россия принимает решение отменить санкции в отношении, скажем, Греции. Это означает, что мы попробуем установить с ней нормальные экономические отношения.
Да, они будут выгодны как Греции, так и России, но нам могут всё это разрушить, поскольку есть еще Брюссель.
- А у Брюсселя есть такие полномочия?
- Есть. И еще много неофициальных инструментов давления на другие государства, чтобы принудить тех исполнению единой торгово-экономической политики, единой промышленной политики и так далее, в том числе — по отношению к России.
- Кроме того, если развивать Ваш пример с Грецией, может ли она в случае точечной отмены санкций оказаться в ситуации нынешней Белоруссии: товары будут приходить из других стран в Грецию, будет меняться упаковка, и товары будут переправляться в Россию?
- Если, скажем, клюква пойдет к нам с греческой маркировкой, то это будет несколько нарочито. Это, конечно, возможно, но наши специалисты прекрасно знают номенклатуру внешнеполитической деятельности страны.
Кроме того, роль «окна» для ненациональных товаров для Венгрии и Греции возможна, только если в отношении этих стран не будет применено внутренних карательных мер ЕС. В чем я не уверен.
- То есть эти страны не смогут кардинально повлиять на отношения ЕС с Россией. За что же тогда Ильвес удостоил их такого хамского отношения? Это намеренное действие?
- Не исключаю, что это намеренное действие. Возможно, это личное понимание Ильвеса единства в ЕС. Видимо, это такое застойно-советское понимание, когда есть мое мнение, единственно правильное, и есть — чужое, вражеское. По степени категоричности это, пожалуй, даже не уровень эпохи застоя, а уровень дискуссий эпохи позднего сталинизма.
