Национальная идея Эстонии — позиционирование себя как части Скандинавии, а не Восточной Европы. Эстония в своем развитии ориентируется на Северные страны, в первую очередь на культурно близкую ей Финляндию. При этом потуги Эстонии на то, чтобы быть «северной» страной, противоречат основам национально-государственного строительства республики, которое велось по стандартной восточноевропейской модели. В результате Эстония — это Прибалтика, которая Скандинавию догоняет, да только русофобия догнать мешает.
Отношение к своим странам как к части Скандинавии популярно и в Латвии с Литвой, но там этот поощряемый властью миф лишь распространенное среди местных «патриотов» мнение, тогда как в Эстонии «скандинавский» статус своей страны считается непреложным фактом.
Эстонская Республика в своем желании быть Северной Европой отказывается даже считать себя балтийской страной, принадлежать к одному с Латвией и Литвой региону. Эстония — это не Прибалтика, Эстония — это Скандинавия.
Справедливости ради нужно признать, что, при общих для всех трех балтийских стран тенденциях, количественно все экономические и социальные показатели Эстонии ощутимо лучше, чем в Латвии с Литвой.
В Прибалтике, которой она быть не желает, Эстония по всем параметрам самая передовая, тогда как на членство в группе Северных стран с теми же социально-экономическими показателями ей претендовать просто смешно.
Население Эстонии за четверть века сократилось на 13%. Много, но всё же не на треть, как в Литве и Латвии. И в то же время ничего общего с приростом населения на несколько процентов, который был в последние десятилетия в Скандинавских странах.
По статистике МВФ, Эстония находится на 40‑м месте в мире по ВВП на душу населения — выше, чем Литва, и намного выше, чем Латвия. При этом та же Эстония по подушевому ВВП на 16 позиций ниже Финляндии, на 20 — Дании, на 23 — Швеции и на 34 — Норвегии. Зарплаты в Эстонии больше, чем в Латвии и Литве, однако в несколько раз ниже, чем в Скандинавских странах. Причем в некоторых особо значимых социальных профессиях (в медицине, например) разрыв в зарплатах с соседней Финляндией — пять-шесть раз, и это приводит к эмиграции в Финляндию эстонских врачей и других квалифицированных специалистов.
Эстония много и упорно работает на то, чтобы ее считали Скандинавией. В стране внедрена упрощенная налоговая система, удачно работающая, в отличие от соседней Латвии.
По сравнению с той же Латвией в Эстонии минимизирован бюрократизм и регулятивные функции государства в экономике, создано сильное местное самоуправление, внедрена относительно эффективная система мер по противодействию коррупции.
Сегмент интернета в Эстонии является одним из самых развитых не только в Европе, но и в мире. Эстония стала одним из мировых лидеров по внедрению IT‑технологий в повседневную жизнь. Страна сделала ставку на развитие электронного правительства: переход на электронный документооборот и оказание публичных услуг через интернет.
В результате более 90% населения страны отправляют через интернет налоговые декларации, через порталы госуслуг получают справки, выписки, покупают билеты на общественный транспорт, голосуют на выборах, оплачивают штрафы и пошлины, не выходя из дома.
В попытках подражать скандинавам в Эстонии доходят до смешного. Правительство страны легализовало однополые союзы, пытаясь при этом убедить ретроградное население, что это не то, о чём все подумали, и они вводят гражданское партнерство для всех желающих, а не только для гомосексуальных пар.
Или образовательная реформа, когда в Эстонии по скандинавской модели ввели всеобщее бесплатное высшее образование, сохранив при этом разделение школьного образования на элитные платные гимназии и школы для «простонародья».
Но при всём при этом Эстония даже близко не Скандинавия.
За последние четверть века она не добилась ничего из того, чего добилась Финляндия во второй половине XX века, и остается сегодня бедным, озлобленным и глубоко закомплексованным восточноевропейским обществом, хотя отчаянно пытается если не быть, то хоть казаться «северной» страной.
После распада СССР Эстонская Республика развивалась по общему с Литвой и особенно Латвией пути и пришла примерно к тем же результатам.
Во-первых, те же континуитет и теория оккупации, ставшие основой основ эстонской государственности. И та же парадоксальная ситуация, когда идеологические основы государства поменялись на 180 градусов, но правящая элита осталась та же, причем новая идеология (оккупационная доктрина) ее господство только легитимировала.
Во-вторых, лишение гражданства и поражение в правах около трети взрослого населения (абсолютного большинства русскоязычных жителей Эстонии) как главное следствие объявленного правопреемства с Первой республикой. Как результат — формирование эстонской этнократии, когда демократические институты и политическая конкуренция работают только «для своих».
В-третьих, этнический национализм как господствующая идеология. Лозунг «Эстония эстонцев» — полная копия «латышской Латвии»: он точно так же подразумевает призыв «чемодан, вокзал, Россия».
В-четвертых, русофобия — это общая болезнь всех стран Прибалтики, которая Эстонии свойственна ничуть не менее, чем Латвии с Литвой.
Во внутренней политике «нелояльное русское меньшинство» является основой сплочения эстонской общины. Эстонское общество крайне сегрегированно: на эстонские и русские делятся районы, школы, частные предприятия. Клеймо «агентов Кремля» ставится даже не на пророссийских политиков, а на деятелей, предлагающих спокойно относиться к восточному соседу и не забывать, что из близости российского рынка можно извлечь огромную выгоду, как это делает соседняя Финляндия.
Шпиономания и антироссийская паранойя составляют фундамент общественно-политической жизни, и это определяет привилегированное положение эстонских спецслужб. Эстонская «охранка» КаПо за годы борьбы с «пятой колонной» и прочими «русскими шпионами» превратилась в политическую полицию, главная задача которой — запугивание и травля инакомыслящих, цензура в СМИ.
В здание КаПо несколько лет назад скопом свозили учителей истории и обществознания — проводить с ними идеологическую работу. На семинарах КаПо офицеры госбезопасности объясняли учителям, как правильно надо воспитывать в духе патриотизма эстонскую молодежь. Охранная полиция ежегодно публикует поименные списки «нелояльного элемента» — врагов Эстонского государства. Можно себе такое представить не только в вожделенных Скандинавских странах, но даже в «авторитарной» России?
Внешняя политика — продолжение внутренней.
Во внешней политике русофобия последовательно лишает Эстонию всех выгод от экономического сотрудничества с гигантским восточным рынком, с помощью которого Финляндия превратила себя в одну из ведущих экономик мира.
Экономическая и политическая география, в зависимости от выбранного курса, может быть и «геополитическим проклятьем», и «золотой жилой». Для Финляндии общая граница с Россией стала «золотой жилой», а вот Эстония, вопреки своим потугам считаться «северной» страной, присоединилась к группе восточноевропейских стран, которые считают соседство с Россией «геополитическим проклятьем».
Финляндия, избрав для себя функцию геополитического моста и посредника в отношениях Запада с Советским Союзом, постепенно диверсифицировала свою экономику вообще и товарооборот в частности и стала полноценной частью Западного мира. Эстония, став частью прибалтийской «буферной зоны», вместе с Латвией и Литвой свела себя к состоянию производной от факта существования России.
Едва ли о таком мечтали эстонцы, выходившие в годы «Народного фронта» петь народные песни на Певческое поле. Во время «поющей революции» борцы за независимость Эстонии говорили: «Мы — те же финны и жить будем так же, как они». Но годы складываются в десятилетия, а отрыв Скандинавских стран от Эстонии остается непреодолимым.
Эстония — это Прибалтика, которая Скандинавию догоняет, да русофобия догнать мешает. И если эта страна не избавится от русофобии, до показателей соседней Финляндии она не поднимется никогда.
