Министерство иностранных дел Украины выступило с заявлением, что русские, живущие на Украине, являются диаспорой, а не коренным народом страны. Риторика и действия новых властей Украины все чаще повторяют политику построения этнодемократии в Прибалтике. Каковы будут результаты подобного курса? Для ответа на этот вопрос также достаточно посмотреть на итоги двадцатилетнего развития республик Балтии. О специфике и итогах постсоветской трансформации этих государств портал RuBaltic.Ru побеседовал с профессором университета Corvinus (Будапешт, Венгрия), почетным доктором Института социологии РАН, действительным членом Венгерской академии инженерных наук Палом ТАМАШЕМ:
- Г-н Тамаш, Вы являетесь специалистом в области трансформации стран Восточной Европы. Как Вы оцениваете постсоветскую трансформацию стран Балтии?
- Страны Балтии, начав создавать национальные государства, столкнулись с огромными сложностями, потому что они не были национальными территориями. Кроме Литвы, где все было четко и ясно, потому что большинство поляков уехало. Национальное государство строится преимущественно тогда, когда население данной территории состоит из одного этноса, и этот этнос создает одно государство.
В этих условиях прибалтийские страны выбрали промежуточный вариант: формирование национальных государства под зонтом Евросоюза. Евросоюз в данном случае выступал в роли шефа, куратора, который каким-то образом защищает их национальное государство. И это создало определенную компромиссную ситуацию, потому что Европейский союз, с одной стороны, согласился стать куратором, с другой стороны – потребовал смягчение режима по отношению к русскоязычному населению. Конечно, разграничения, проблема гражданства и прочее осталось. Но Евросоюз все равно заставил их быть более лояльными. Поэтому не стоит удивляться, что среди русскоязычного населения стран Балтии идея принадлежать Европе была более популярна, чем среди подавляющего большинства самих латышей и эстонцев, которые понимали, что вступление в ЕС неизбежно, но с другой стороны это ущемляет их национальные мечты и интересы.
Надо признать, что до 2008 г. и Латвия, и Эстония, выбрав жесткую неолиберальную программу, демонстрировали высокие темпы развития. Кстати, мне кажется, что всевозможные национальные, этнические ограничения были связаны как раз с применением вот этой жестокой неолиберальной программы. Фактически во всей Восточной Европе они выбрали наиболее жесткий вариант капитализма, рыночного, чистого, без каких-то социальных примесей. Это возможно было осуществить только тогда, когда ты исключаешь из политической жизни городское население, то есть людей, которые работают на крупных предприятиях, создающих определенную социальную нагрузку. Если ты не исключаешь их из политической жизни страны, все равно на какой основе – национальной, исторической, этнической и так далее, то ты не можешь провести вот этот вариант жесткого капитализма. Будут восстания.
И подавляющим большинством людей, вычеркнутых из политической жизни, оказались русскоязычные. Может быть, я ошибаюсь, но раздвоение общества в Латвии и Эстонии осталось по сей день.
Дело доходит до крайностей. Мне рассказывают знакомые, которые читают лекции в Таллинском техническом университете, что там есть студенты – и эстонцы, и русские – и для них языком общения является английский. Получается, что плохой английский это язык, который их объединяет. Это в нормальном обществе не может быть. Кстати, в Литве такого нет. В Литве все-таки есть более живые контакты между литовцами и не литовцами.
- Как Вы полагаете, какое место страны Балтии в Европейском Союзе занимают сейчас?
- Безусловно, страны Балтии равноправные члены, они выполняют все законы и правила Европейского Союза, у них есть голоса, и т.д. Но надо признать, что это периферийные маленькие государства. Сильные пытаются их не ущемлять, не особенно влиять на них.
Сейчас для стран Балтии важны два момента. Во-первых, активный отъезд населения. Из Литвы уехало около 10% населения, в других двух странах этот показатель немного меньше. Получается, что нет людских ресурсов для того, чтобы быть демографическим доминантой в регионе.
С другой стороны, происходит еще один процесс, который печален не для коренного, а для русскоязычного населения. Идет деинтеллектуализация русскоязычного населения. Уезжают наиболее активные, наиболее развитые. Например, мы искали для исследования русскоязычного общества хорошего русскоязычного или русского социолога из местного населения в Таллине. Не нашли. Все, которые были, уехали.
В Риге чуть-чуть ситуация лучше, но тоже не намного. В Литве, я делаю вывод из своих поездок, русскоязычные это в основном белорусы, временные белорусы.
Славянская часть населения становится мене развитой, менее интересной. Если в странах Балтии среди русскоязычного населения появляются люди с амбициями, то их путь идет либо через Санкт-Петербург, либо через Москву. И в последнее время через Калининград.
Так что здесь открывалась интересная возможность для Калининграда стать русскоязычным интеллектуальным центром, столицей всей Прибалтики. Безусловно, Рига считалась более развитым городом, чем Калининград, но в контексте русской культуры Рига каждый день теряет свои позиции.
- Вы сказали, что одна из ключевых проблем для стран Балтии это отъезд населения. Как Вы считаете, каким образом можно решить эту проблему?
- Если мы посмотрим на европейские демографические прогнозы ООН до 2050 г., то восточная часть Европы, не только в пределах ЕС, но и за пределами ЕС, меньше в России, но больше на Украине и Белоруссии, будет терять население.
Я думаю, что если у тебя много детей, как в литовских католических семьях, то 10% потери населения за 20 лет это очень много. Литва депопулизировала, стала пустой страной. Скажем в 1938-1939 гг. здесь жило полмиллиона поляков и полмиллиона евреев. Евреи были уничтожены во время Второй мировой войны, а те, которые остались жить, уехали. Поляки, которые не хотели быть гражданами Советского Союза, переселились в Польшу. И таким образом, взять миллион литовцев вместо евреев и поляков, было неоткуда. Т.е образовалась демографическая и культурологическая пустота.
Для Латвии характерна следующая ситуация. Во время войны из Риги уехали немцы, после этого уехали русские, которые бежали от советской власти. После развала Советского Союза латвийскую столицу покинули как евреи, так и те этнические группы, которым не понравились национальные республики. Таким образом, опять же проблема депопуляции.
Рига в советское время стала миллионным городом. После всех геополитических потрясений в Риге остались крупные заводы: вагоностроительный, электротехнический, радиотехнический. Сейчас эти заводы в основном закрыты. Крупных вложений в латвийскую индустрию не было осуществлено.
В Эстонии в сфере электроники и информатики есть очень интересные, смелые, грамотные и инновационные решения. Они сформировали имидж, восприятие Эстонии как авангарда, много чего полезного и хорошего. Но эти решения не создали массовые рабочие места, прежде всего, для молодых, хорошо образованных эстонцев.
Пока не будет рабочих мест, депопуляция будет происходить. У протестантских народов, т.е. у эстонского и латышского, нет больших демографических мощностей. Аналогичные процессы происходят в Швеции и Финляндии, но там есть приток мигрантов. Если работодатель судоверфи в Гетеборге не может найти рабочих среди шведов, то он найдет их среди восточноевропейцев: поляков или румын. Уже образуется смешанная этническая общность шведского народа.
Т.е. демографическую проблему скандинавские страны решают с помощью эмиграции. Этого процесса мы не обнаруживаем в странах Балтии.
Литва находится не в таком трагическом положении, как Эстония и Латвия. Но у Литвы имеется другая проблема, более неожиданная. На демографической почве между Польшей и Литвой возникло этническое напряжение. Здесь нужно отметить, что литовские поляки не представляли никакой угрозы для литовской идентичности. Поляки в Литве – это этническая группа, которая не является носителем старопольской идентичности. Польская интеллигенция из Литвы уехала. Поляки в Литве - это ассимилированные люди, в основном русскоязычные, пролетарии из пригородов. По ряду причин сложилась ситуация, при которой Польша была вынуждена показать, что эти соотечественники для них важны. И в результате конфликт. Дурацкая ситуация на местном уровне в ЕС.
