В Варшаве 8–9 июля состоится саммит НАТО, который, по замыслу хозяйки мероприятия, должен окончательно расставить акценты в отношениях между Североатлантическим альянсом и Россией. Польские власти возлагают большие надежды на предстоящую встречу, предвкушая судьбоносные решения по созданию на территории страны баз Альянса.
Варшава основательно подошла к подготовке главного мероприятия года, приняв в конце 2015 г. необходимые поправки к закону об увеличении оборонных расходов в стране с 2016 г. до 2% ВВП (ориентировочно 10 млрд долларов США). Учитывая, что на её территории полным ходом идёт строительство наземной стационарной части американского комплекса Aegis Ashore, являющейся одним из элементов глобальной системы противоракетной обороны США (срок создания – 2020 г.), польские власти имеют все шансы решить вопрос с натовскими базами в свою пользу.
Зачем Варшаве размещать у себя тяжёлое натовское вооружение: бронетехнику и авиацию? К чему такая милитаризация?
Обратимся к предшествовавшему Второй мировой войне периоду, когда Польша, движимая националистическими интересами, проводила агрессивную политику по территориальному расширению. Логичным завершением начатого в предвоенные годы сближения двух близких по идеологии режимов – Германии и Польши, движимых великодержавным национализмом и жаждой возрождения былой имперской мощи, – стало заключение по инициативе Гитлера и Пилсудского в 1934 г. договора о ненападении.
Именно поляки первыми в мире заключили пакт о ненападении с Гитлером, тем самым запустив процедуру признания нацистского режима.
Следование в фарватере внешней политики нацистской Германии, а также поддержка Гитлера при аншлюсе Австрии позволили польским властям осуществить собственные геополитические планы по территориальному расширению. В 1938 г. Варшава приступила к решению «чешского вопроса». К весне поляки стянули значительные вооружённые силы к пограничной чешской области – Тешинской Силезии. В свою очередь СССР, в связи с эскалацией напряжения и угрозой польского вторжения, предупредил Варшаву о готовности прийти Чехословакии на помощь. Ответом Польши стали крупнейшие в истории современного государства военные маневры на польско-советской границе. Получив от Германии «зелёный свет» в виде обещанной поддержки на случай военного конфликта между Польшей и Чехословакией, Варшава потребовала от чешского руководства срочно урегулировать в Тешине вопрос польского нацменьшинства. Следующим шагом польских властей стала денонсация польско-чехословацкого договора о национальных меньшинствах, что развязало руки для выдвижения последующего ультиматума о присоединении земель с польским населением. Параллельно с дипломатическими шагами росло военное давление на чехословацкое руководство, где главная роль по «защите польских меньшинств» отводилась созданному в польской столице Тешинскому добровольческому корпусу. На самом деле основной целью подразделения были вооружённые провокации по всей линии границы.
Советское правительство, реагируя на всё более явные признаки готовящегося вторжения, повторно предупредило поляков о том, что в случае вторжения стянутых на границе с Чехословакией польских войск на её территорию оно расценит это как акт не вызванной агрессии и денонсирует пакт о ненападении с Польшей. Заявление СССР не остудило пыл Польши, которая на пике накала приграничного противостояния выдвинула 30 сентября чехословацким властям новый 24-часовой ультиматум о немедленной передаче пограничного района Тешин. Требование польских властей совпало по времени с заключением Мюнхенского соглашения, по которому с согласия Великобритании, Франции и Италии чехословацкая Судетская область была передана Германии. Таким образом, судьба Тешинской Силезии была предрешена.
1 октября Польша аннексировала чехословацкую область с 80-тысячным польским и 120-тысячным чешским населением. Польские танки входят в Тешин. В историю акт польской агрессии вошёл как операция «Залужье». Главным приобретением Варшавы стала наиболее развитая индустриально-промышленная область Чехословакии, на чьи предприятия приходилось около 40 % выплавляемого в Польше чугуна и 50% стали. Как позднее писал о Польше премьер-министр Великобритании В.Черчилль в своих мемуарах «Вторая мировая война», «мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они с жадностью гиены поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии».
Милитаристский пыл Польши коснулся не только Чехословакии. Параллельно с решением «чешского вопроса» шёл процесс расширения влияния и на северном направлении. Под прицелом Варшавы оказалась Литва, которой в марте 1938 г. также был предъявлен ультиматум о решении национального вопроса. Поляки потребовали заключения конвенции, гарантирующей права польского меньшинства в Литве, а также отмены положения литовской Конституции о провозглашении Вильно столицей Литвы. По аналогии с чехословацким сценарием, на польско-литовской границе были стянуты польские войска, чьё командование заявило о готовности в случае отклонения ультиматума в течение 24 часов выдвинуться на Каунас и оккупировать Литву. На этом фоне советские власти официально довели до польского посла в Москве свою готовность в случае вооружённого нападения на Литву расторгнуть польско-советский пакт о ненападении.
В итоге благодаря жёсткой позиции советских властей удалось отвести повторную угрозу вооружённого конфликта между Польшей и Литвой (первый случай – оккупация Польшей в 1922 г. Виленского края), а поляки смогли навязать Литве только одно требование – установление дипломатических отношений в обмен на отказ от вооружённого вторжения в Литву.
Польша же, благодаря поддержке нацистской Германии, после ряда региональных военных авантюр уверовала в своё могущество и неуязвимость и приступила к вынашиванию более глобальных геополитических планов. Руководство страны, в связи с пониманием неотвратимости грядущей войны между Германией и СССР, сформулировало свою позицию по германской поддержке в предстоящем конфликте, так как «территориальные интересы Польши на западе и политические цели на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путём заранее достигнутого польско-германского соглашения». В декабре 1938 г. разведывательный отдел главного штаба Войска Польского подготовил руководству страны аналитический доклад, в котором, в частности, говорилось о том, что «расчленение России лежит в основе польской политики на востоке... Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель – ослабление и разгром России».
В январе 1939 г. министр иностранных дел Польши Ю. Бек на переговорах в Варшаве со своим немецким коллегой Иоахимом фон Риббентропом заявил о претензиях Варшавы на «Советскую Украину и выход к Чёрному морю». К этому моменту польское командование закончило разработку плана войны против СССР «Восток» («Всхуд»). Можно только представить, какое лицо было у Риббентропа в момент оглашения Беком польских претензий на мировое господство.
Чем закончились великодержавные амбиции Польши, всем хорошо известно.
Спустя восемь месяцев началась Вторая мировая война, ставшая крупнейшим вооружённым конфликтом в истории человечества, в котором участвовали 62 государства из 73, существовавших на тот момент (80% населения Земли). Общие потери солдат и мирного населения составили порядка 70 млн человек, из которых более 20 млн человек пришлись на СССР, внёсший основной вклад в победу над нацистской Германией и обеспечение мира и процветания на Земле.
Сегодня, на фоне высокого градуса международной конфронтации, Польше, призывающей к пересмотру баланса сил в Европе путём денонсации более ранних договорённостей между Западом и Россией, было бы весьма полезно вспомнить уроки современной истории.
То, что именно Варшаве отводится наиболее активная роль в восточном продвижении подконтрольной США военной инфраструктуры НАТО к границам Москвы, весьма опрометчиво с учётом спорного исторического наследия.
