В странах Балтии продолжают осмыслять возможные последствия Brexit. Создаётся двоякая картина. Сразу после референдума пресса описывала реакцию Литвы, Латвии и Эстонии как шок. Но со временем правительства трёх республик стали утверждать, что ничего особенного не произойдёт. О возможных последствиях британского референдума относительно членства в ЕС для Прибалтики и Евросоюза рассказала руководитель Центра британских исследований Института Европы РАН Елена АНАНЬЕВА:
«Британцы не принимают свободу передвижения рабочей силы»
– Елена Владимировна, информация о влиянии выхода Британии на экономику Прибалтики весьма противоречива. Каково Ваше мнение по этому вопросу?
– Давайте посмотрим на объективные вещи. Первая из них – чисто материальная – заключается в том, что страны Прибалтики получают субсидии из фондов Евросоюза. И если Британия выходит из ЕС, Прибалтика недосчитается субсидий от Британии. В ЕС работает специальная программа по выравниванию уровней развития стран-членов – этот фонд снизится на долю Британии.
Второй фактор: антироссийский фронт в ЕС составляли Британия, Польша и страны Прибалтики. С выходом Британии этот фронт будет ослаблен. Мнение Британии имело значительный вес в Евросоюзе, учитывая, что это очень крупная держава, которая делит с Францией место второй экономики ЕС.
– В прибалтийских столицах также высказываются опасения, что выход Британии ослабит безопасность Европы в целом, и в частности на восточном фланге. Это так?
– Важно понимать, что собственной армии ЕС не имеет. Евросоюз занимается миротворческими и гуманитарными миссиями, но всё, что касается обороны – это, безусловно, прерогатива НАТО. Великобритания из Альянса не выходит. Британия остаётся одной из всего четырёх стран, которые ежегодно вносят полагающиеся 2% ВВП в бюджет НАТО (наряду с США, Эстонией и Грецией). НАТО – основной военный оплот ЕС, и на Варшавском саммите НАТО этим летом ЕС подписал соглашение с Альянсом о сотрудничестве.
– Как Brexit скажется на судьбе литовских и латышских мигрантов, постоянно живущих и работающих в Британии? После референдума приходили сообщения о росте напряжённости, учащающихся инцидентах и нападках в адрес мигрантов. Посольства стран Балтии это очень беспокоит.
– Для вновь прибывающих мигрантов ситуация, безусловно, изменится, учитывая недовольство, накопившееся в британском обществе. Я бы назвала два аспекта проблем, которые волнуют британцев. Первый – национальный суверенитет, то есть верховенство парламента. Популярно мнение, что принимать законы, которые регулируют жизнь в Британии, должен национальный парламент, а не неизбираемые чиновники Европейского союза. Второй – миграция. Мигранты, прибывающие из стран ЕС, в терминологии Брюсселя именуются «мобильными гражданами ЕС». Их притоком британцы как раз недовольны. Нельзя при этом сказать, что британцы различают так называемых «мобильных граждан ЕС» и собственно иммигрантов, которые приехали не из стран ЕС.
Тем не менее в Британии появилось клише – «польский сантехник» как раздражающий фактор. Польская диаспора становится самой крупной наряду с индийцами (около 1 млн человек), а польский язык – вторым после английского в Англии и валлийского в Уэльсе. То же самое касается латышей и литовцев.
Есть противоречивые сведения о том, что будет с теми, кто уже находится в Британии. Смогут ли они продолжать жить и работать в Британии или нет, пока не ясно. Предполагается оставить в стране тех, кто имеет вид на жительство. А вот ситуация для вновь прибывающих сильно осложнится. Дело в том, что в Британию ежегодно въезжает более 300 тысяч человек. За последние два года поток из стран Европейского союза превысил поток из других стран. Отсюда и берётся серьёзный раздражающий фактор.
Как будут идти переговоры Великобритании с ЕС, неизвестно. Для начала статью 50 Лиссабонского договора о выходе страны из ЕС правительство Терезы Мэй намерено ввести в действие не ранее следующего года. Британии ещё предстоит подобрать команду переговорщиков, что сложно: подобных экспертов не хватает, поэтому их набирают из разных учреждений и компаний.
Кроме того, Британия должна сформулировать переговорную позицию по всем вопросам.
И если Британия захочет сохранить доступ на внутренний рынок Европейского союза, но при этом ограничить передвижение рабочей силы, ЕС жёстко ответит «нет».
На протяжении всей своей истории Евросоюз основывался на четырёх свободах – передвижения товаров, капитала, услуг и рабочей силы. Великобритания заинтересована в первых трёх, в передвижении товаров, капиталов и услуг, но не желает свободы передвижения рабочей силы, а именно её притока на свою территорию из ЕС. Так что посмотрим, на какие взаимные уступки пойдут Лондон и Брюссель. Судя по всему, свобода передвижения рабочей силы станет очень серьёзным камнем преткновения. Референдум показал, что британцы данную свободу не принимают. Противоречие в оценках ключевых свобод ЕС будет играть большую роль в переговорах о Brexit.
«Кэмерон постоянно действовал на грани фола»
– Реагируя на итоги референдума, экс-президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга написала, что Дэвид Кэмерон войдёт в историю как наименее успешный британский премьер.
– В период правления Кэмерона было проведено три референдума. Все три были нацелены на решение Кэмероном узкопартийных, практических задач. Первый референдум касался избирательной системы. Его смысл заключался в том, что для формирования правительства в 2010 году консерваторам требовалась коалиция с либеральными демократами. Либеральные демократы потребовали референдум об изменении избирательной системы с мажоритарной, выгодной крупным партиям, в том числе консерваторам, на систему, близкую пропорциональной, что было выгодно, в свою очередь, самим либеральным демократам, как малой партии. Кэмерон пошёл на проведение референдума, хотя агитировал против новой системы. Референдум он выиграл. Ему повезло, что коалиционное правительство действовало уже год, и публика в целом была разочарована действиями властей, в частности тем, что консерваторы пошли на слишком большие уступки либеральным демократам, и наоборот. Поэтому британцы проголосовали в принципе против самой возможности коалиционных правительств, подобного «соглашательства».
На втором референдуме – по независимости Шотландии – Кэмерону тоже повезло. Он рассчитывал, что общественное мнение в Шотландии не изменится, ведь из года в год опросы показывали, что только чуть больше 30% шотландцев выступали за независимость. Премьер думал, что положение дел сохранится, поэтому на референдуме остался один вопрос: за или против независимости.
Он вычеркнул второй вопрос о расширении полномочий шотландского парламента, за который бы шотландцы точно проголосовали. Так что Кэмерон мог войти в историю как премьер, разваливший Соединённое Королевство, потому что за две недели до шотландского референдума опросы показывали, что доли сторонников и противников независимости сравнялись.
И только благодаря усилиям трёх ведущих политических партий и даже «нейтральному» вмешательству королевы, которая порекомендовала шотландцам «серьёзно подумать», прежде чем принимать решение, референдум закончился благополучно для правительства и Шотландия осталась в составе Великобритании.
Третий референдум, связанный с ЕС, был обусловлен тем, что сама элита внутри Консервативной партии не смогла прийти к консенсусу касательно отношений с Евросоюзом. Этот вопрос очень давно раскалывал Консервативную партию. Кэмерон решил вынести вопрос о членстве в ЕС на референдум, чтобы к выборам 2015 года сохранить часть сторонников среди избирателей-консерваторов и не дать им уйти к Партии независимости Соединённого Королевства (UKIP), открыто выступавшей за Brexit. Кэмерону было нужно сохранить и единство своей партии, потому что, как известно, расколотые партии на выборах не побеждают. Иными словами, Кэмерон, решая узкопартийные тактические задачи, выиграл битву: победил на выборах, но проиграл войну: поставил под удар стратегические цели и позиции Великобритании, как он их понимал, а также утратил власть.
На сей раз ему не повезло, несмотря на антироссийскую риторику и фразы главы МИД Филипа Хаммонда, что от Brexit выиграет Путин. Британцы не испугались и проголосовали по-своему.
Был ли этот выбор обоснованным? Могу сказать, что мнение британцев о ЕС не соответствовало действительности. Они считали, что приезжих в стране больше, чем на самом деле. Они считали, что Великобритания вносит в бюджет Европейского союза больше денег, чем на самом деле. Они считали, что евробюрократия тратит на административные расходы Брюсселя в четыре раза больше, чем на самом деле. Была в этом, конечно, и вина британской прессы, которая издавна подогревала евроскептические настроения в стране. Так что Кэмерон постоянно действовал на грани фола, за что и поплатился. В этом качестве он и войдёт в историю.
– Бывший министр иностранных дел Литвы Аудронюс Ажубалис назвал саму затею с референдумом образцом вопиющей безответственности. Получается, он был прав?
– Именно британский парламент называют «матерью парламентов». Именно Британия стала примером системы сдержек и противовесов, разделения властей на судебную, законодательную и исполнительную. И парламент был призван в том числе примирять интересы различных групп. Сам факт, что Кэмерон объявил о референдуме, говорит о том, что система сдержек и противовесов, представительная демократия, то есть парламент, не сработала, и пришлось прибегать к формам прямой демократии. Не смог премьер сгладить противоречия в истэблишменте.
Они действительно были достаточно глубокими, но мне кажется, что, если бы референдум о независимости Шотландии прошёл раньше, чем Кэмерон пообещал провести референдум о членстве Британии в ЕС, он бы не стал давать обещание провести референдум по ЕС в случае победы консерваторов на предстоявших в 2015 году выборах.
Он дал своё обещание в январе 2013 года, то есть до шотландского референдума, который состоялся в сентябре 2014 года. Между тем, в январе 2013 года Кэмерон рассчитывал, что консерваторы не смогут победить на парламентских выборах 2015 года. Действительно, согласно всем опросам, лейбористы в январе 2013 года опережали консерваторов на 10%. Позднее их рейтинги сравнялись, и предполагалось, что по итогам голосования будет сформирован «подвешенный парламент», где ни у одной партии нет большинства, то есть возникал вариант коалиционного правительства. Союз тори со своим противником UKIP был абсолютно исключён. Оставались ирландские юнионисты и либеральные демократы. Либеральные демократы – проевропейская партия, так что в коалиции с ними Кэмерон не мог провести референдум раньше 2015 года, ведь либеральные демократы выступают за членство в ЕС. По всей видимости, Кэмерон рассчитывал, что ему просто не придётся исполнять обещание провести референдум. Однако консерваторы получили большинство мест в парламенте и сформировали однопартийное правительство.
Следует отметить, как ни запугивали премьер-министр и министр иностранных дел «российской угрозой» перед референдумом, британцы этим страхам не поддались. В России приняли результаты референдума. Президент РФ В. Путин отметил: «Если сама организация этого референдума и последующие имеющиеся уже сегодня результаты не что иное, как самоуверенность и поверхностное отношение к решению судьбоносных вопросов для своей собственной страны, да и для Европы в целом, со стороны руководства Великобритании, то последствия уже будут иметь глобальный характер, повторяю, они неизбежны; они будут и со знаком плюс, и со знаком минус. […] Мы никак в это не вмешивались, не вмешиваемся и вмешиваться не собираемся». Таким образом, оценки и Аудронюса Ажубалиса о «вопиющей безответственности», и Путина о «самоуверенности и поверхностном отношении» в принципе совпадают.
«Не Россия направляла в Британию литовских мигрантов»
– В странах Балтии часто говорят, что Россия стремится всячески внести раскол в Евросоюз. Об этом недавно упоминали глава МИД Литвы Линкявичюс, эстонский президент Ильвес. В свете Brexit параллельно высказываются мнения, что «план сработал»: выход Британии может стать спусковым крючком для дезинтеграции ЕС. Что Вы думаете по этому поводу?
– В Евросоюзе есть собственные объективные глубокие противоречия, которые совершенно не зависят от России. Это не Россия направляла в Британию «польских сантехников» и литовских мигрантов, так что в этом плане не стоит валить с больной головы на здоровую. В Прибалтике нет рабочих мест, поэтому население уезжает оттуда в другие европейские страны, – при чём тут Россия? ЕС должен сам разрешать свои противоречия, разбираться со своими проблемами и вырабатывать единую позицию. Объективно выходит, что в процессе расширения в ЕС вошли очень разные страны, и примирить интересы всех этих разных стран становится затруднительно. Отсюда и противоречия между ними (Севером и Югом), кризис в зоне евро (а Британия выговорила себе право не принимать финансового участия в спасении еврозоны), миграционный кризис, проблемы в энергетической политике («Северный поток – 2», «Южный поток»). Что касается РФ, то сама неопределённость ситуации и смещение баланса сил внутри ЕС могут негативно сказаться на России. Станет ли Германия безраздельно доминировать в ЕС? Последует ли за «брекситом» «эффект домино», который вызовет неизбежное обострение противоречий в Европе в непосредственной близости от российских границ? Подобные вопросы представляют для России отнюдь не академический интерес.
Так что «заинтересованность» России в Brexit – скорее блеф тех, кто был готов на любые средства ради оправдания цели, которой с боем добиваются, предварительно самим себе создав проблему.
– В сложных ситуациях наряду с проблемами принято искать и новые позитивные возможности. Вот в Литве и Латвии теперь надеются, что мигранты из Британии начнут возвращаться домой, снизится отток населения. В Таллине есть надежды перенять у Лондона статус банковско-финансового центра ЕС. Как Вы считаете, страны Балтии могут всё-таки извлечь из Brexit определённые «плюсы»?
– Таллин точно не сможет стать финансовым центром ЕС хотя бы потому, что на эту роль претендует Франкфурт. Что до возврата населения, то стоит задаться вопросом: зачем люди уезжали изначально? За лучшей долей. В Прибалтике не так много осталось производств, особенно в промышленном секторе. Неизвестно, смогут ли вернувшиеся домой найти работу. Пока что я не вижу вариантов каким-либо образом повернуть Brexit «в плюс» для стран Балтии.
– Европейский проект потеряет в привлекательности. В ЕС очень много проблем. Островитяне и проголосовали с оглядкой на проблемы «у них там на континенте». Напомним, та же UKIP в 2014 году выиграла выборы в Европарламент. Из британской квоты в 73 депутата сторонникам UKIP досталось 24 мандата, консерваторы вообще заняли третье место. Уже сейчас становится ясно, что Евросоюз служил моделью до финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов. Затем начались потрясения в еврозоне, пошла речь о Grexit – возможном выходе Греции из Евросоюза. Греки не могут справиться со своими долгами. Тяжёлая ситуация сохраняется в Италии и Испании. Налагает свой отпечаток миграционный кризис. Подчас ЕС стал невольно напоминать поздний СССР по уровню бюрократизации и формализации. Недаром наблюдается рост популярности правых и националистов: Национального фронта Марин Ле Пен во Франции, итальянской «Лиги Севера», «Подемос» в Испании. «Альтернатива для Германии» в сентябре 2016 года заняла второе место после СДПГ на выборах в Мекленбурге – Передней Померании с 21%. Примечательно, что эта земля – избирательный округ канцлера Меркель, от которого она была выбрана в Бундестаг, и поражение её партии ХДС/ХСС именно здесь носит символический характер. По всей видимости, в ЕС не будет обвальной дезинтеграции, но его ждёт серьёзное переформатирование.
